Книга Олимп, страница 209 – Дэн Симмонс

– Нет, спасибо, я постою.

Женщина заморгала. Анализаторы моравеков ощутили, как её изумление бесконечно возросло.

– Молю, – пояснил Никто. – Уверен, ты о нем слышала. Это вещество готовится из редкого чёрного корня, который всего лишь раз в осень приносит молочно-белый цветок.

Сикоракса медленно кивнула.

– Ну и далеко же завели тебя странствия. Но разве ты не слышал? Гермес мёртв.

– Это не важно, – проговорил гость.

– Да, пожалуй, верно. Как ты сюда попал, Одиссей?

– Никто.

– Как ты сюда попал, Никто?

– На старом соньере Сейви. Целых четыре дня скакал с одного орбитального острова на другой, постоянно прячась от твоих роботов, что уничтожают всех вторгающихся в атмосферу, или обходя врагов под покровом невидимости. Пора от них избавляться, Цирцея. Или по крайней мере оборудовать соньеры туалетами.

Сикоракса тихонько хохотнула.

– С какой стати я буду уничтожать перехватчиков?

– Потому что я тебя прошу.

– А с какой радости мне исполнять твои просьбы, Одис… Никто?

– Объясню, когда изложу весь список. Калибан за спиной мужчины грозно зарычал. Человек не обращал внимания ни на тварь, ни на её ворчание.

– Уж будь любезен, изложи.

Женщина улыбнулась, давая понять, как мало её заботят чьи-то там просьбы.

– Во-первых, как я уже сказал, устрани орбитальные перехватчики. Или хотя бы измени их программу так, чтобы космические суда могли свободно летать между кольцами.

Улыбка Сикораксы не дрогнула. Взгляд фиолетовых очей ничуть не потеплел.

– Во-вторых, – не умолкал Никто, – хочу, чтобы ты удалила силовое поле над Средиземным Бассейном и убрала Длани Геркулеса.

Ведьма вполголоса засмеялась.

– Странное желание. Разразится такое цунами, что мало не покажется.

– Ты можешь сделать это постепенно, Цирцея. Знаю, что можешь. Заполни Бассейн.

– Прежде чем продолжать, – сухо проронила она, – назови хоть одну причину, чтобы я этим занялась.

– В Средиземном Бассейне много такого, что не скоро пригодится «старомодным».

– Имеешь в виду наши склады, – кивнула Сикоракса. – Космические корабли, оружие…

– Много чего, – повторил Никто. – Пусть винноцветное море снова заполнит Бассейн.

– Возможно, ты не заметил, пока странствовал, – усмехнулась ведьма, – «старомодные» находятся на грани вымирания.

– Заметил. И всё же прошу тебя осторожно, мало-помалу заполнить Бассейн. А заодно уничтожить эту дурацкую Атлантическую Брешь.

Сикоракса покачала головой и пригубила вино из двуручного кубка, не предложив гостю. Молодой Одиссей по-прежнему лежал с остекленевшим видом, откинувшись на подушках, не в силах пошевелиться.

– Это всё? – осведомилась хозяйка.

– Нет, – ответил мужчина. – Пожалуйста, реактивируй сеть факс-узлов, а также все внутренние функции и оздоровительные баки на орбитальном и полярном кольцах.

Сикоракса молчала.

– И наконец, – гнул своё Никто, – отошли своего ручного монстра, пусть передаст Сетебосу, что на эту Землю скоро явится Тихий.

Калибан зашипел, а потом заворчал, будто пёс:

– Помыслил, пробил час лишить людишек здоровых ног: пусть ползают на культях и хорошо запомнят свой урок! Помыслил, Он есть Господин и Власть, и друг побитый червяка получит, а то и двух, за то, что поминал такое имя всуе.

– Молчать! – рявкнула ведьма и гордо выпрямилась. Даже обнажённая, она более походила на царицу, нежели многие властительницы в торжественном облачении. – Ответь, Никто: Тихий на самом деле скоро сюда наведается?

– Полагаю, что так.

Казалось, это её успокоило. Дама взяла из чаши на постели виноградную гроздь и поднесла гостю. Тот отрицательно мотнул головой.

– Ты многого просишь, о седовласый Не-Одиссей, – вкрадчиво начала Сикоракса, меряя шагами пространство между кроватью в мягких подушках и бородачом. – Что же я получу взамен?

– Рассказ о моих приключениях. Женщина опять рассмеялась.

– Они мне известны.

– Только не эти. На сей раз я странствовал двадцать лет, а не десять.

Прекрасное лицо ведьмы исказилось; анализаторы моравеков интерпретировали её гримасу как мрачную ухмылку.

– И как всегда, искал одного и того же… свою Пенелопу.

– Нет, – возразил Никто. – Только не в моём случае. Ты послала меня сквозь порталы Калаби-Яу, но двадцать лет своей жизни, скитаясь во времени и пространстве, я искал одну лишь тебя.

Сикоракса будто наткнулась на невидимую преграду и встала, недоверчиво округлив очи.

– Тебя, – повторил мужчина. – Мою Цирцею. Мы так обожали друг друга, мы многократно занимались любовью за эти два десятка лет. Я находил тебя в разных обличьях: Цирцеи, Сикораксы, Эллис, Калипсо.

– Эллис? – промолвила ведьма. Гость молча кивнул.

– Скажи, тогда у меня был маленький зазор между передними зубами?

– Был.

Сикоракса повела головой.

– Ты лжёшь. Во всех реальностях происходит одно и то же, Одиссей-Никто. Я избавляю тебя из моря, холю, как бога, кормлю обильными кушаньями с искромётным нектаром, выхаживаю от ран, мою в горячей ванне, услаждаю телесной любовью, какая тебе и не снилась, предлагаю сделать бессмертным и нестареющим на вечные века, а ты каждый раз оставляешь меня. Каждый раз ради этой стервы-ткачихи Пенелопы. И вашего сына.

– Я видел его двадцать лет назад, – возразил Никто. – Теперь мой сын превратился в славного мужа. К чему нам встречаться? Я хочу остаться с тобой.

Сикоракса опускается на постель и пьёт из большого кубка, взяв его за обе ручки.

– Я тут подумываю обратить твоих товарищей по странствиям в жирных свиней, – наконец произнесла она. Мужчина пожал плечами.

– Почему бы нет? В иных мирах ты всегда так и поступала.

– Как по-твоему, что за свиньи получатся из моравеков? – будничным тоном поинтересовалась она. – Может, из них выйдет шеренга пластмассовых копилок?

– Мойра проснулась, – сообщил Никто.

Ведьма захлопала ресницами.

– Мойра? Почему именно сейчас?

– Не знаю, – ответил гость, – но у неё тело юной Сейви. Мы повстречались перед моим отлётом с этой Земли. Правда, так и не поговорили.

– Тело Сейви? – эхом откликнулась хозяйка. – Что же она задумала? И почему теперь?

– Помыслил, – подал голос Калибан за спиной Никого, – Он сотворил старушку Сейви из нежной глины для сынка, чтоб тот мог укусить и грызть, прибавив сот медовых и стручки, жевать ей шею, покуда пойло не вспенится, – и разом вылакать, да так чтобы мурашки в мозгах забегали!