Книга Мое прекрасное искупление, страница 52 – Джейми Макгвайр

– Да, – проговорила я. – Контроль рождаемости обеспечен на пять лет вперед.

– Просто проверил. – Он поцеловал меня в щеку. – Прошлой ночью я, кажется, слегка увлекся.

– Я и не жалуюсь, – с усталой улыбкой проговорила я. – Самолет через четыре часа.

Томас снова потянулся, по-прежнему обнимая меня за шею. Потом привлек к себе и поцеловал в висок.

– Не будь этот уик-энд таким важным, я бы не выпустил тебя из постели весь день.

– У нас будет время, когда вернемся в Сан-Диего.

Он крепко сжал меня в объятиях:

– Значит ли это, что ты наконец доступна?

– Нет. – Я тоже обняла его и улыбнулась при виде его реакции. – Я теперь не одна.

Томас вжался головой в подушку и посмотрел мне в глаза.

– Прошлым вечером, когда я разговаривал с Камиллой, то понял… наши отношения не сложились не из-за работы. А из-за того, что мы недостаточно в них вкладывались.

Я с сомнением посмотрела на него:

– А в меня ты вкладываешься?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, но только потому, что боюсь отпугнуть тебя ответом.

Я покачала головой и улыбнулась. Томас прикоснулся к моим волосам.

– Мне нравится, как ты выглядишь.

Я закатила глаза:

– Иди ты!

– Я серьезно. Такой красивой я тебя еще не видел, а это о чем-то да говорит. Когда я впервые увидел тебя… в смысле, когда взглянул на твое лицо, сидя на том барном стуле, то запаниковал. Я терялся в догадках, как смогу привлечь твое внимание, а потом – как его удержать.

– Зато на следующий день на работе ты сумел привлечь мое внимание.

– Не так часто меня что-то удивляет. – Томас выглядел смущенным. – Возможно, я вел себя ужаснее обычного, чтобы никто ни о чем не догадался, а потом меня вдруг осенило, что я поставил тебя под угрозу…

Я прикоснулась пальцем к его губам, но вдруг поняла, что могу поцеловать их, когда захочу. Я тут же воспользовалась этой возможностью. Губы Томаса были нежными и теплыми. Мне совсем не хотелось отстраняться, но даже когда я попыталась, он придержал меня, лаская мой язык.

Боже, он был просто совершенством. Я мысленно обругала себя за то, что так долго оттягивала это наслаждение.

Когда Томас наконец отпустил меня, то отстранился всего на пару сантиметров и провел губами по моему рту.

– Я всегда встаю рано, но понятия не имею, как выползти из постели, если в ней лежишь ты.

– Томми! – крикнул снизу Джим. – Оторви свою задницу от кровати и приготовь мамин омлет!

Томас моргнул:

– Решение только что появилось само.

Я надела просторную майку и длинную юбку. Томас натянул белую футболку с V-образным вырезом и шорты карго цвета хаки.

– Черт подери, тут холодно. – Он потер ладони и набросил ветровку. – Но я не хочу прилипнуть задницей к сиденью, когда мы приземлимся в Шарлотте-Амалии [4] .

– Думаю о том же. – Я надела свитер.

– Возможно, у меня тут есть… – Томас открыл шкаф и достал что-то с вешалки, а потом бросил в меня.

Я поймала серую толстовку с капюшоном с синей надписью «ДИКИЕ КОШКИ», по размеру совсем небольшую.

– Когда ты носил ее? Младенцем?

– Первокурсником. Можешь оставить себе.

Я сняла свитер и надела через голову толстовку, испытывая совершенно нелепую эйфорию.

Мы упаковали те немногочисленные вещи, которыми пользовались, и Томас отнес наш багаж вниз. Я тем временем расчесала спутанные за ночь волосы, заправила постель и собрала грязное белье. Перед уходом окинула взглядом комнату. Все началось здесь, и неважно, что за этим последует.

Я спустилась по лестнице, с широкой улыбкой глядя на Томаса, который стоял за плитой, а его отец протягивал ему соль и перец.

Джим пожал плечами:

– Никто, кроме Томми, не может приготовить омлет Дианы, поэтому я всегда пользуюсь случаем.

– Надо как-нибудь попробовать, – сказала я. Моя улыбка стала еще шире, когда Томас повернулся и подмигнул мне. – А где у вас корзина для белья?

Джим поставил специи на столешницу и с распростертыми руками направился ко мне:

– Давай сюда.

Мне было неловко отдавать Джиму наши полотенца, в основном потому, что перед лучшим сексом в моей жизни мы с Томасом были облачены именно в них, но я не хотела спорить или что-либо объяснять, поэтому просто передала их.

Я подошла к Томасу и обхватила его за талию:

– Если бы я знала, что ты умеешь готовить, то провела бы больше времени наверху.

– Мы все умеем. Мама научила меня, а я мальчиков.

На сковороде заскворчало масло, брызги попали мне на руку. Я отдернула ее и потрясла:

– Ай!

Томас бросил лопатку на столешницу, обхватил мою руку ладонями и внимательно посмотрел:

– Ты в порядке?

Я кивнула.

Он поднес мою ладонь губам и с трепетом поцеловал. Я следила за Томасом, поражаясь тому, насколько его поведение отличалось от офисного. Никто бы глазам не поверил, увидев Мэддокса на кухне, занятого стряпней и целующего мою «пострадавшую» руку.

– Ты тоже мальчик, – сказала я, когда Томас вернулся к приготовлению омлета.

– Я уже не один год пытаюсь ему это втолковать, – поддержал меня Джим, вернувшись из коридора. – Видела бы ты, как он одевал Трентона в его первый день в детском садике. Томас старался позаботиться о каждой мелочи, как сделала бы мама.

– Накануне вечером я искупал его, а проснулся он опять грязным. – Томас нахмурился. – Мне пришлось четыре раза умывать его перед тем, как посадить в автобус.

– Ты всегда о них заботился. Не думай, что я этого не замечал, – с ноткой сожаления проговорил Джим.

– Знаю, пап. – Томасу явно было неловко.

Джим скрестил руки на своем выступающем животике, ткнул пальцем в сторону Томаса, а потом накрыл ладонью рот.

– Помнишь первый день Трэва? Вы все вместе вышибли дух из Джонни Банконича за то, что он довел Шепли до слез.

– Помню. – Томас весело хмыкнул. – Слишком много детей получили свои первые фингалы от кого-то из братьев Мэддокс.

На лице Джима появилась гордая улыбка.

– Потому что вы, мальчики, всегда стояли друг за друга.

– Это точно. – Томас перевернул омлет на сковороде.