Книга Умник, страница 38 – Мари-Од Мюрай

Клебер вспомнил дочурок папы Ларби и улыбнулся.

— Мои дети полюбят Умника, потому что он сам ребенок.

Глаза его сияли. Казалось, он бросает вызов всем на свете прописным истинам. Мадам Барду отвела взгляд.

— Что ж, я, как могла, старалась помочь вам, Клебер. Действовала из лучших побуждений.

— И я вам за это благодарен.

Арья сказала брату, что уезжает на несколько дней в Пемполь к родителям.

— А как же твоя учеба?

— Все равно я не могу заниматься.

Вид у нее и правда был измученный.

— Ты рассталась с Эмманюэлем? — решился спросить Корантен.

— Наверно, да. Он хотел, чтобы я сразу переехала вместе с ним. А я не знала, хочу или нет… и сейчас не знаю… — сказала Арья грустным-прегрустным голосом.

— Но ты вернешься ко дню рождения Клебера?

— Постараюсь, Коко, но не обещаю.

В эту ночь Энцо завершил свой роман. А днем, когда Арья отлучилась, зашел к ней в комнату. Увидел наполовину собранный открытый чемодан и бросил в него тетрадь. На первой странице было написано: «Если ты меня не любишь — порви».

— Ты уезжаешь навсегда? — спросил Умник.

Арья застегивала чемодан.

— Нет, Умник. Я только отдохну немножко у мамы с папой.

— А моя мама умерла. А папа меня не любит.

Арья нежно обняла его.

— Это не я твой влюбленный, — напомнил Умник.

— Я знаю. Ты мой принц, — сказала Арья и поцеловала его.

В семействе Захры все страшно обрадовались возвращению Умника.

— Амира просто счастлива, когда он приходит, — сказала Ясмина.

Да-да, закивал ее муж, Умник такой хороший. Но еще больше папе Ларби хотелось заполучить Клебера. Он давно понял, что Захра привязана к этому парню гораздо больше, чем он к ней. Клеберу еще надо дозреть, но отпускать его слишком далеко не стоит.

— Надо отпраздновать день рождения Захры, — неожиданно сказал он.

— Еще раз? Мы ведь его уже справляли на той неделе.

— Да, но по-домашнему, в семье. А нынешняя молодежь любит повеселиться с друзьями.

— У Захры не так много друзей. Только Умник с Клебером.

Лабри посмотрел на жену так, словно она изрекла что-то страшно умное:

— Ты права! Вот и пусть позовет Умника с Клебером.

Ясмина поняла, к чему он клонит.

— Да, но с Клебером есть одна заминка, Ларби.

— Какая?

— Он католик.

— А! Вот ты о чем… — Лицо Ларби озарилось широкой улыбкой: — «Ближе всех в любви к мусульманам те, которые говорят: „Мы христиане“». Так сказано в Коране.

Клебер сначала обрадовался приглашению Захры, а потом расстроился. Ведь на ту же самую субботу он еще раньше пригласил в гости Беатрис. В конце концов он решил поделить время между девочками. С двух до четырех он побудет с Захрой, а с четырех до шести — с Беатрис. Захре достанутся добрые чувства, Беатрис — все остальное.

В назначенный день Умник надел костюм месье Мучбингена и галстук-бабочку — шелковые крылышки, как живые, бились у него на шее. Клебер, Энцо и Корантен пришли в восторг, когда он явился в гостиную, лохматый, как черт, с блестящими глазами, в криво застегнутой куртке и с карманами, набитыми всякой всячиной.

— Я готов!

В доме Захры его ждал торжественный прием.

— Я так люблю девочек! — сказал Умник, забыв о своих недавних предрассудках.

Клебер отвел Захру в сторонку и сказал:

— Мне придется уйти пораньше. Вызывают в соцзащиту к четырем часам. Ничего особенного, просто надо подписать какие-то бумажки насчет Умника.

Он врал так плохо, что Захра чуть не спросила, есть ли у соцзащиты волосы под мышками. Но женский инстинкт подсказал ей другой ответ:

— Жаль, конечно, но ничего страшного. Главное, что Умник будет с нами весь вечер.

Клеберу даже обидно стало. Помрачнев, он подошел к окруженному девчонками Умнику.

— Я говорю на другом языке, — важно втолковывал он им.

А девочки учили Умника с Крокролем объясняться жестами. Клебер дулся недолго — минут через пять ему тоже захотелось узнать, как сказать «я тебя люблю» на языке глухонемых. Захра охотно показала: приложила ладонь к животу и провела вверх — к сердцу.

— А потом отставляешь руку — чем дальше, тем больше твоя любовь.

И она сделала широкий взмах.

Клебер уселся на пол по-турецки рядом с дочками папы Ларби и стал с увлечением учиться говорить руками. Спохватился он, когда на часах было уже без двадцати четыре. Он наскоро простился, но на улице сообразил, что еще слишком рано. Можно не бежать. В это время он проходил мимо приходской церкви, и ему захотелось посмотреть, открыта ли она. Да, через боковую дверь можно было зайти. Мягкая прохлада, какая бывает только в церкви, обволокла его душу.

Клебер окунул руку в чашу со святой водой и перекрестился. Жест, знакомый с детства, с того времени, когда еще была жива мама. Она умерла, когда Клеберу было четырнадцать лет.

— Береги брата, — сказала она ему перед смертью. — А я оттуда, с неба, буду оберегать тебя.

Он подошел к статуе святой Терезы и опустил в кружку два евро. Монетки звякнули, Клебер взял толстую свечу, поднес ее к пламени уже зажженной. И вдруг в его памяти всплыли слова:

— Пусть Умник зажжет огонь!

Он словно увидел себя, младшего брата, уступающего старшему право зажечь свечу. Ибо меньший из них был большим, а большой — маленьким.

— Мама, — шепнул он и посмотрел на статую.

Идя к выходу боковым проходом, он увидел исповедальню, куда однажды в воскресенье месье Крокроль забрался, как в нору. Его неодолимо потянуло заглянуть туда хоть на минутку. Он проскользнул за занавеску, скрывающую кающегося от мира, и встал на колени. По телу пробежала дрожь.

Из церкви Клебер вышел намного позже четырех. Если дверь Беатрис открыл Корантен, он наверняка ей сказал, что Клебер в гостях у Захры. А если Энцо, то он ей что-нибудь наплел. Так или иначе, Клебер опоздал. «Ну и дурень же я», — думал он, возвращаясь в квартиру Захры.

— Как, ты уже? — удивился Умник.

На этот раз Клебер промолчал и остался отведать сладостей. Дома Энцо отозвал его в гостиную:

— Заходила твоя подружка, та рыжая. Ты что, назначил ей свидание?

Клебер кивнул.

— Я сказал, что тебя срочно вызвали в соцзащиту, и передал ей твои извинения.

— Спасибо.

Клебер родился первого ноября, в День всех святых, который в тот год приходился на пятницу. Весь первый день каникул ушел на подготовку к празднику. Клеберу хотелось как следует отметить совершеннолетие. Он пригласил Захру и Беатрис. Захра попросила разрешения взять с собой Джемилю.