Онлайн книга «Трибуле»
Жан Гужон, изумленный вопросом, ничего не ответил, только прогудел: – Безумнее безумцев только те, кто их слушает! Пройдя пространство, заполненное обломками штукатурки, строительного камня и каменной пылью, Трибуле достиг той части Лувра, которая подходила к Сене и оставалась пустынной. Там, в укромном уголке, находилась потайная дверца. Пройдя через нее, можно было оказаться на берегу реки, под вековыми тополями, устремлявшими свои шумящие вершины прямо к серому небу. Под тополями из грубых досок была сколочена таверна, куда приходили выпить кружку вина матросы и перевозчики, паромщики и лодочники. Если бы Трибуле покинул свое луврское заключение, он мог бы в эту минуту присутствовать на представлении, которое ему показалось бы странным. Прежде всего он обратил бы внимание на то, что жалкая таверна была заполнена людьми с весьма подозрительными физиономиями, вооруженными очень длинными и острыми рапирами, – одним словом, людьми, выглядевшими как настоящие разбойники. И, наконец, удивление Трибуле еще больше возросло бы, когда он увидел бы среди этих висельников с сияющими глазами и в разодранной одежде двух-трех кавалеров, раздающих бандитам деньги. Но если бы Трибуле, подстегиваемый любопытством, прислушался к разговорам этих дворян и последил бы за ними хоть немного, его изумлению не было бы предела. Вот о чем они говорили: – А ты уверен, что он придет? – Он приходил вчера и бродил здесь около часа, он приходил позавчера и за день до этого, вечером… Почему бы ему не прийти сегодня? – Тогда нам надо предупредить господина главного прево… – Ты говоришь глупости. Мы сами должны провести эту операцию, и, если бы я узнал, что месье де Монклар хочет в нее вмешаться, то запер бы главного прево в его собственном жилище. Вот что мог бы увидеть и услышать Трибуле. Но его не было на берегу, и поэтому он ничего такого не видел и не слышал, потому что, запертый в Лувре, он тщательно наблюдал за калиткой, к которой, как мы знаем, он приблизился. Перед ней прогуливался солдат. Вид у него был угрюмый и скучающий, какой бывает у всех служак, поставленных сторожить двери или часовых. Наш солдат был настоящим гигантом. У него была рыжая окладистая борода, голубые глаза казались фаянсовыми, под низким лбом угрожающе смотрелось открытое, нежное, какое-то инфантильное лицо. Должно быть, он убивал, сам не сознавая этого. Внезапно колосс остановился и пробурчал в свою густую бороду, обнаруживая сильный немецкий акцент: – Господи Боже мой и Пресвятая Дева Мария вместе со всеми святыми! Что я там слышу! А слышал достойный немец мелодию, наигрываемую на виоле. Сначала на его лице проявилось удивление, граничащее с искренним изумлением… потом – восхищение… потом – некий экстаз. Немного подавшись вперед, со скрещенными руками, затаив дыхание, со слезами на глазах, служака слушал эту мелодию. А мелодия доносилась очень тихо, словно издалека; она приносила гиганту аромат далекой родины, рисуя с потрясающим реализмом горы, в которых прошло его детство, деревянные домики с дымящими трубами, снежные вершины, теряющиеся в глубокой синеве небес, – весь чарующий пейзаж, в котором проходят мычащие стада и молоденькие светловолосые девчонки с косичками, сладчайшими голубыми глазами, в красных, очень коротких юбках… – Ранц-де-ваш! [24] – пробормотал гигант. Глаза его затуманились, и он мечтательно вздохнул. – Ранц-де-ваш! Да, это ранц-де-ваш! Внезапно мелодия прервалась и появился Трибуле. – Ну, вы довольны, мой бравый Людвиг? – Доволен, месье Трибуле! Хочу сказать, что я с радостью отдал бы свое годовое жалованье, лишь бы еще раз услышать этот мотив… – Да, да! Вы хороший швейцарец. Это вас зовут Риги, не так ли? – Нет, меня прозвали Юнгфрау [25] . – Ага! – восторженно заметил Трибуле. – Значит, Юнгфрау, а не Риги! – Да! Это потому что я родился в окрестностях Юнгфрау… – И именно там вы хотели бы оказаться в эти минуты. Вместо того чтобы топтаться перед дверью, за которой ничего нет! – Эту дверь я должен охранять, месье Трибуле… И особенно от вас! – проговорил немец, внезапно вспомнивший о своих служебных обязанностях. – А скажите-ка мне, – продолжал Трибуле, – долго ли вам еще стоять на посту? – Меня сменят через час. Я не хотел бы убить человека, так хорошо играющего Ранц-де-ваш. «И этот тоже!» – подумал Трибуле. Вслух же он сказал: – Видите, дорогой мой Людвиг, я не приближаюсь… у меня нет желания уходить… Король очень привязан ко мне, а я очень привязан к его величеству! – В добрый час, месье Трибуле. Трибуле замолчал, отошел на несколько шагов и начал настраивать свой инструмент. Потом еще раз зазвучал монотонный мотив горцев. Людвиг слушал всем своим существом. Звук был нежнее и мощнее, чем прежде. Мелодия зачаровывала солдата. Закончив играть. Трибуле быстро подошел к гиганту. – Людвиг, – спросил он очень тихо, – а как зовут ту, что ждет тебя там, в горах? – Катрин… Но как вы узнали?.. – А если бы ты мог к ней добраться? – О, это был бы рай земной! – Ты бы женился на ней, так? Построил бы дом… свой деревянный дом на опушке чудесного хвойного леса, где так приятно пахнет смолой… Совсем недалеко от долины, где шумит и пенится водопад… – Да вы же там были! – удивился Людвиг. – Вокруг дома ты разобьешь сад… У тебя будет стадо; каждый вечер, под позванивание колокольчика на шее передней коровы оно будет возвращаться с пастбища, а в это время деревенский волынщик начнет наигрывать ранц… Ты войдешь в свой дом, и твоя Катрин обнимет тебя. – Месье! Месье! Вы сведете меня с ума! – всхлипнул Людвиг. – И всё это, Людвиг, может исполниться во время твоего следующего караула… Я принесу тебе тысячу шестиливровых экю… [26] |