Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Царевна»
— Разве нет? Всюду он с тобой… Софья усмехнулась. — И как? Многие так думают? — Шепчутся. Но негромко и не вслух. За пределы Кремля то вроде как не выходит… — Отлично! Значит, вся столица в курсе. — Софья потерла ладони, улыбнулась широко и весело. — Тетя, ты никак подумала, что я не удержалась? И хочу как ты, как тетка Анна, любви хочу? — Да… — Так ведь разница есть, и немалая. Что Степан, что Воин — не женаты. А этот герой женат, давно да счастливо. Мне его жену крысьим ядом травить? — Так ведь сердцу‑то не прикажешь, Сонюшка. Просто не стоило бы его с собой так‑то таскать, то в Дьяково, то сюда… ведь мотается за тобой… — Так мне того и надобно. Пусть сплетничают, пусть говорят. — Честь девичья… — При мне и останется, хоть перед всей столицей к бабкам войду, и никто из них меня потом не осудит. Хоть на любой иконе поклянусь, хоть Алешиным здоровьем, что ни с одним мужчиной не было у меня… Татьяна кивнула. Поверила. — Так зачем тогда…? — Тетя, то, что я скажу, между нами и остаться должно. Обещаешь? Татьяна молча потянула из‑под платья крест, губами прикоснулась. — Чтоб мне Степана в жизни не увидеть, коли предам клятву. — Хорошо. Василий — красив, молод, умен, ярок… вот то и использовали некие тати. Вышли на него и предложили царевну соблазнить, чтобы через него мной и управлять. Вот мы в любовь и играем. Он изображает, что всюду за мной, я — что нигде без него… поняла? — Так схватить их!? — Этих схватим — новых подошлют. Не ко мне, так к Дуньке. Или малышкам, или… да много вариантов. Лучше уж знать, где змея ползает, чем ловить ее, гадину каждый раз. — Ох и хитра ты, Сонюшка. — Станешь тут. Так что ты меня защищай, тетушка, да так, чтобы все еще больше уверились. Понимаешь? Татьяна понимала. Еще как… — Все сделаю, племяшка. Пока тут я… Улыбка была ей ответом. — Эх, тетя, вот выдадим вас всех замуж — и с кем я останусь? — С мужем? — невинно предположила тетка. Обняла племянницу и удрала за дверь. Софья тяжко вздохнула. С мужем. Да где такого героя найти, чтоб ее выдержал? Илья Муромец помер, Иосиф Виссарионович не родился… Смех — смехом, а женщины у власти счастливыми не бывают. Цена такая… И она готова заплатить ее. Не для власти. Для брата. * * * Алексей Алексеевич в это время поторапливал коня. Горячий жеребец поблескивал лиловым глазом, скалил зубы, но копыта мерно ударяли в землю. Отец, о — тец, о — тец… Мысли Алексея крутились вокруг одного и того же. Ну как же так!? Как они не предугадали, не предвидели?! Они не всеведущи, но кого это утешит?! В таких случаях?! А ежели б Соня не справилась? Хотя — нет. Вот тут он мог быть спокоен. Ежели вожжи оказались в руках у его сестренки, она справится. Она дождется, и потом все обставит как лучше для него. К чести Алексея — ни на единую секунду он не усомнился в Софье. Не подумал, что ей нужна власть, не допустил даже мысли, что она может играть в свою пользу. Наоборот — был спокоен хотя бы за Москву, зная, что пока там Софья — бунта не случится. Она любой пожар потушит. Коли понадобится — кровью. Жестоко? Тебя повесят, а ты не бунтуй. Порядок быть должен во всем. * * * Софья злобно смотрела на Питирима. — Отлично. Можешь уходить, но кто станет патриархом? — А… есть несколько человек. Вот Иоаким, например, чем не патриарх? Иоакима Софья знала. Чиновник, властолюбец… вопрос в другом. — Наверное тем, что он неблагодарный человек? А еще властолюбец. И баран упертый. И с Матвеевым был в близкой дружбе. Но последнее — не суть важно, у свиней не бывает друзей. А человек, который начал свою карьеру под Никоном и благодаря Никону высоко поднялся, а теперь его поливает на всех углах… э, нет. Таких мы к себе не приблизим. — Государыня! — Отче, — Софья смотрела устало, под глазами синели круги. — Никон все дал Иоакиму, а тот полощет его на всех углах. Ежели и Алексей ему все даст, а тот потом тако же поступит?* * в реальной истории требовал не отпевать Никона, как патриарха, прим. авт. — Он пока еще молод, но умен. Поверьте, с ним не будет хлопот. Молод? За полтинник товарищу. А по здешним меркам это чуть ли не вдвое считать надо! Нет уж… Софья сморщила нос. Питирим вздохнул. — Государыня, все ж таки это дела церковные… — Э, нет. Иначе б ты, отче, не ко мне пришел, а сразу бы патриарха выбрал и на покой отправился? Разве нет? Разве да. Только вот у Питирима выбора не было. Он тогда, у Кремля, проштрафился по полной, теперь ему только и оставалось, что грехи замаливать. И не отчитывался бы, да уж больно крутенько Софья взялась, а полки ее поддерживали. Да и то сказать — хотела бы она на трон вместо брата сесть — тут бы бояре, конечно, взбунтовались. Так нет же. На троне лежит Мономахова шапка, а сама Софья, за спиной которой постоянно либо Федор, либо Иван, либо вдовствующая царица с ребенком, садится упорно на его ступеньки. А царь — Алексей Алексеевич, так всюду и говорится, и пишется. — Может, мне Иоакима пригласить? — Ну, пригласи. Побеседуем. На беседу также пригласили Аввакума и царевича Федора. Но… Как ни старался Иоаким произвести хорошее впечатление, как ни лебезил, как ни прогибался перед всеми, мнение совпало у всех троих. Сразу и жестко. Тут и Питирим не помог. Оставшись наедине с братом и священником, Софья высказалась коротко. — Глист скользкий. Аввакум хоть про глистов и не знал, но кивнул. Федор покачал головой, но в целом был согласен. — Двурушник он. И всегда таковым был! Блюдолиз и подхалим. — Вот и мне так кажется. — Сонь, святой ведь человек… По ушам царевич получил с двух сторон. — Святые люди, царевич, Богу служат, а не перед властью преклоняются. А для него завет один — преклонись перед высшим и подгадь низшему. — Вот перед тобой человек, который Богу служит — его и в ссылке не сломили, — припечатала Софья. — Батюшка, а вы не хотите на себя сей груз взвалить? Не хотел. Да еще как не хотел! По лицу Аввакума было видно, что отпихиваться будет, как кот — четырьмя конечностями, а потом еще заорет и примется царапаться. Даже и убеждать не стоило. |