Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Царевна»
— Ведомо, князь. И ведомо, почему того убийцу не нашли. — Коли узнаю, что лжешь ты мне… — Коли хотел бы солгать — не пришел бы я к тебе сам, князь. Но в то время государь мне доверял, советовался… — А сейчас терпит с трудом. Симеон Полоцкий склонил голову. Это верно, у царицы он впал в немилость, а царь ей во всем потакает, потворствует бабской глупости! Нет бы прислушаться к мудрым словам, тогда б и не пришлось… Ладно. Не о том речь. — Что верно, то верно. Я в монастырь уйти хочу, но до того должен душу облегчить. Грех на мне, знал я об убийстве твоего отца — и не предотвратил. Налитые кровью глаза Михайлы злобно блеснули. — Кто?! — Сам государь. — Лжешь, собака!!! Симеон спокойно (хоть и стоило это немалых усилий) выдержал бешеный взгляд, покачал головой. — К чему лгать мне, князь? Тем более — так? Михайла задумался, а Симеон продолжил плести паутину лжи. Юрия Долгорукова по его словам отравили. И приказал то сделать царь, который решил, что после польских побед Юрия на место поставить не удастся. Казнить и не за что, а Романовы куда как худороднее. Вот и взял грех на душу… Кто сделал? По приказу царя, Ордин — Нащокин. Не по норову ему был Юрий Долгоруков. Слишком умен и силен, слишком любим в армии, слишком стрельцы его уважали… Михайла слушал, стискивал кулаки — и видел Симеон, что верят ему, еще как верят! Люди вообще склонны верить в худшее. Тем более, он столько времени пытался доискаться до истины… — Ты‑то, князь, при царе безотлучно, а вот отец твой… — Отца я и царю не прощу, — выдохнул мужчина. Симеон внутренне собрался. Не простишь, конечно. Мы все сделаем, чтобы не простил. А поскольку ты к царю приближен, то и сделаешь все необходимое. А вот как сделаешь… Начиналась более жестокая политика. Сильная Русь — а одолев крымчаков, она бы стала куда сильнее, не была нужна ордену иезуитов. Слишком опасно для них было православие. * * * — Григорий! Слов нет! Отец в восторге будет! Алексей Алексеевич хвалил от души, уважительно именуя Ромодановского не Гришкой, а Григорием — и боярин это оценил. Да, такое было у царей в обычае, боярина запросто могли и назвать Ивашкой, и кинуть в него, чем потяжелее, и царской ручкой за вихры оттаскать… Алексей не стал бы исключением из царственного правила — постаралась Софья. Она и внушила брату когда‑то, что бояться люди будут при такой манере, а вот уважения не дождешься. А ежели ты всегда вежество соблюдаешь, то гнев твой куда как страшнее им покажется. Алексей послушался — и не пожалел. Но сейчас речь шла не о простой вежливости, нет! Ромодановского действительно было за что хвалить! За очень и зиму он крепко поработал над Азовом. Пролом в стене был заделан, насыпи восстановлены, перед крепостью устроена настоящая полоса препятствий — рвы, ямы с кольями, закрытые чем‑то вроде легких настилов… если ехать по дороге — все было в порядке. Но когда это осаждающее войско только дорогами и пользовалось? Судя по всему, Григорий спал по два часа в сутки, а остальное время трудился так каторжно, как и на рудниках не заставляют. Азов тоже сиял чистотой и напоминал казарму. Улицы выметены, никаких пьяниц, ни драк. Ни скандалов, ни лишнего шума — всяк знает свое место и занимается своим делом. — Я старался, государь! Алексей от души хвалил боярина, видя, как его лицо становится все более спокойным и довольным. А после обеда — короткого, без лишних этикетов, перешел к делу. — Со мной тридцать тысяч человек. Двадцать моих, десять поляков. — Я могу тысяч пятнадцать отпустить, — согласился Ромодановский. — У меня пять тысяч с лихвой, — кивнул Степан. И его, и Фрола, и Ивана Сирко, равно как и Косагова с Хитрово, Ордина — Нащокина — младшего (свой же человек, считай, родственник, дядя) и Ивана Морозова — Алексей пожелал видеть за столом. А когда Ромодановский как‑то неубедительно запротестовал, махнул рукой. — Мы сейчас в походе, вот и считайте, что у походного костра. Там раскланиваться некогда… Ромодановский едва не фыркнул в ответ. Да уж, видел бы ты, сынок, с каким обозом твой отец в поход ходил! Да как вокруг него стольники — постельничие плясали, как повара павлинов готовили в соусе из соловьиных язычков! А Алексей и правда не видел. Его‑то этому казаки обучали, а у них просто, что на лошади увез — тем и пользуйся. А не увез — оно тебе и не надобно. Так что обед быстро перешел в совещание. Степан и Фрол ждали команды, Сирко поглядывал хитрым глазом, пытаясь составить свое мнение о молодом царевиче, Алексей размышлял. — Сколько народу мы сможем перевезти? — Тысяч двадцать, не более. — Та — ак… На столе развернулась карта, и мужчины пристально вгляделись в нее. — Азов. Наши ворота. — Алексей смотрел серьезно, — я не обсуждал это ни с кем, по пути сюда. И мой отец тоже не писал, потому что надо решать на месте. Это либо авантюра, либо… — Государь? Фрол не выдержал, видя, что царевич колеблется, за что тут же и получил тычок в бок от Ивана Сирко. Молчи, дурак, царевич глаголет… Мысль о том, что царевич не обидится, ему в голову не пришла — не привык атаман к таким царевичам. Собственно, этот был первым и уникальным. — Наше войско здесь. И мы должны выбрать. Либо мы сейчас идем на ногаев, и выбиваем их начисто. Черкесы нам не враги, зато с ногайцами не друзья, они нам помогут. — Можно и так, — кивнул Степан. — Это, я так понимаю, не авантюра? Да, государь? — Это тихо и мирно. Татары туда не полезут, а полезут, так получат со всех сторон, турки нам сильно мешать не будут, а уж потом, укрепимся, что‑нибудь напротив Керчи воздвигнем… Взгляды мужчин были весьма скептическими. Царевич тоже усмехнулся. — Долго, дорого, неудобно. Это первый путь. Но есть и второй. Алексей помолчал, собираясь с духом. Сейчас он собирался предложить страшную авантюру, после которой турки на них просто рухнут всей империей. А может, и не рухнут. Их уже о том годе потрепали, да и вообще — Османская империя сильно напоминала старого дряхлого льва, который мог страшно достать когтями, но мог при этом и сдохнуть. От дряхлости. — Да. За это время османы придут в себя, татары придут в себя, начнут воевать Азов обратно… Григорий? Взгляд Ромодановского был весьма красноречив. — Из степи идут дурные вести. Селим — Гирей собирает войска, скоро под нашими стенами окажутся татары и турки. |