Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Царевна»
— Государыня… позволь узнать, что значит сие? Не бывало на Руси подобного! Что верно — то верно. Но Софья и не собиралась править. — Неуж не ясно тебе, дядюшка? Отец мой умер, брат мой далеко, остальные в нашей семье не в силах справиться с горем. А потому покамест Алеша не вернется, править буду я. Вот тут боярская дума взволновалась. Зашумела, загомонила… одно дело — ответа требовать, это царевна еще может, но чтобы так? — А не тяжко ль будет сие? — поднялся боярин Шереметев. Софья взглянула на него темными глазами. Петр Васильевич, умный мужчина, в годах уже, ну да ладно. Вот Милославских недолюбливает и вполне взаимно. А стало быть — и ее. — Коли бояре помогут мне, как это пристало слугам отечества — тяжко не будет. А коли нет… Пальцы Софьи выразительно легли на плеть, стиснули рукоять… к чести Шереметева, он не испугался. — Не к лицу бы царевне и речи такие, и поведение… — Не к лицу бы боярам вечор под кроватями прятаться да друг на друга наушничать, — съязвила Софья. — А коли поступили, как подлые люди, так и разговор с вами иной будет, и спрос тако же… — Не много ль берешь на себя, девка?! — Софья прищурилась на мужчину. Нехорошо так, серьезно. — Князь Голицын, надо же… Нет, не много беру. Ты же до сих пор не повешен, хотя Тараруй тебя упорно оговаривает. Князя оказалось так легко не запугать. — Повешен? А за что это? За наветы пустые?! Верный я слуга царю, а вот тебе б, царевна, сидеть у себя в светлице, а не ходить простоволосой, как девка непотребная… Софья недобро усмехнулась, трижды в ладоши хлопнула — и дверь распахнулась. На золотом подносе внесли бумажные листы, поставили у ног царевны с поклонами. — Вот показания Тараруя. Известно ему, что государя, отца моего, хитрым ядом травили — и делал это стольник его. Долгоруков Мишка. А ты, Алешка, ему способствовал в том и не единожды. Кто захочет — читайте, копий наделано более, чем достаточно. Софья недаром назначила это собрание на полдень. Хованский и Полоцкий действительно начали колоться, так что доказательства у нее были. Голицын побледнел. — Сие гнусный оговор, государыня. Угу. Уже государыня. Повинуясь кивку Софьи, служанки принялись с поклонами подавать боярам листки допросов с нужными выписками. Как угроза дыбы и плахи повышает вежливость! — А вот мы и посмотрим, оговор сие — или нет. Домашних твоих опросим, дом обыщем, очную ставку устроим… Не всех змей я еще выловила, не всех… Голос Софьи сорвался на шипение, глаза горели, она чуть подалась вперед — и как‑то ей это удавалось. Сидя на ступеньках трона, в простом черном платье, с мраморно — бледным лицом — она была похода на тварь из тех, что не упоминают к ночи. И впечатление это только усиливали священники в простых же черных рясах. Три пятна тьмы среди позолоты и ярких солнечных тонов, которые так любил Алексей Михайлович, били по глазам, привлекали к себе внимание… на что и было рассчитано. — Стража! Стрельцы, из оставшихся верными, ждать себя не заставили — и в палате осталось на пять человек меньше, чем пришло. Голицын, Соковнин, Лопухин, Одоевский, Троекуров, … все было проделано так быстро и ловко, что никто и пискнуть не успел. — А теперь поговорим серьезно. Софья взяла с другого — и когда успели заменить? — подноса свиток бумаги, встряхнула… — Прочтите, бояре, указы — и будем их в жизнь проводить. Вот теперь, когда они были приведены в должное состояние, Софья могла работать спокойно. Теперь можно было обсудить письма к иноземным правителям с предложениями брака, теперь можно было сообщить, что надобно направить рудознатцев под Липецк — Софья отлично помнила, какое там было металлургическое производство, теперь можно было положить проект приказа о том, что ни один человек на государеву службу без образования более не попадет… Можно потребовать, чтобы не только сыновьям, но и дочерям учителей нанимали. Нечего на Руси дур плодить, всякому известно, от глупой жены умных детей не дождаться. Уж сколько это Софья в своем времени видела! Теперь можно будет поговорить и о налогообложении, и о приказах, и о крепостях на границе, и о пушках, и о кораблях с каналами, и о всяком прочем… Конечно, пугать их придется все то время, которое Алешки тут не будет, но сколько еще брата не будет? Софья отлично знала — дойдет к нему письмо о смерти отца и он быстрее ветра помчится в Москву. А — нельзя. И войско бросать нельзя, и войну на этом этапе, и одному ехать опасно — нет уж! Он — там. Она — здесь. И победа будет за ними. * * * Только в пять часов вечера Софья оказалась в своей горнице. Ненадолго, конечно, сейчас надобно идти к семье… Царевна вошла в комнату скинула с ног туфли… вот почему так бывает? Хоть и из тончайшей кожи их шьют, и точно по мерке, но ежели туфля новая — то хоть где‑то да натрет. Это, наверное, в любом веке так. Тайный заговор тапочек против людей. Девушки захлопотали вокруг, молча, но уверенно. Стерли с лица Софьи полкило косметики, наложенной с расчетом произвести впечатление, расплели косу, принялись массировать виски. Девушка несколько минут сидела, откинувшись назад, потом нарушила молчание. — Ну, кто что увидел? Благо, потайных отверстий в тронном зале на десяток девушек хватало. Вперебой, впрочем, не заговорили, начали по старшинству. — Патриарх, хоть и молчал, но не по нутру ему все это. Он на бояр так смотрел, словно умолял прекратить… — Воротынский явно смотрел одобрительно. — Милославский выгоду искать будет… Софья внимательно слушала, сравнивала со своими наблюдениями. Ну да, сегодняшнее выступление было постановочным. Отсюда и черное платье, и лицо, ставшее чуть ли не мертвенно — белым, и подведенные глаза, и подчеркнутые губы — нарочитый стиль, нивелирующий личность, но создающий ведьму. Отсюда и непокрытая голова — с образом не вязалось. Зато коса и венец куда как лучше смотрелись по контрасту со спокойным лицом. Другое дело, что зализывать волосы пришлось без всякой жалости, так, что теперь в висках ломило. И арест… Сложно было схватить мерзавцев с утра? Да ничуть. Но — не так страшно. А вот сейчас… когда только что этот человек сидел рядом с тобой, а сейчас его нет — он в пыточном приказе и может оттуда не выйти, не глядя ни на боярство, ни на княжеский титул… и это ведь главные. А есть, как и в любом заговоре, мелкая шушера, и ей тоже предстоит заниматься. Сорняки не по крупности пропалывают, а в принципе. Иначе через два дня опять грядка не тем заколосится. |