Онлайн книга «Холодные близнецы»
|
– Поразительно, – говорит Салли Фергюсон. – Я вам глубоко сочувствую… Она снимает очки, надевает снова: – Странно, что не существует… научного метода, чтобы… – Доказать? – Да. – Нам лишь известно, и это мое мнение, что если она хочет быть Лидией, нам не надо ей противиться. По крайней мере, сейчас. Не возражаете? – Естественно, нет. А что касается документов о приеме, то… – Салли мнется и продолжает: – Что ж, они были одного возраста, значит… Я изменю записи, так что вам не о чем беспокоиться. Я поднимаюсь, чтобы убраться восвояси. Мне страшно хочется поскорее удрать отсюда. – Мне жаль, миссис Муркрофт. Но я уверена, что все будет хорошо, и Кирсти – в смысле, Лидии, вашей дочери – понравится здесь. Я пронеслась через парковку, села в машину, опустила стекла и помчалась обратно на побережье. Ледяной ветер, как лезвие ножа, бьет в окно – западный, с Куллинз, с мыса Батт-оф-Льюис, с Сент-мать-ее-Килды, но мне наплевать. Мне по нраву обжигающий холод. Под визг тормозов я пролетела Орнсей и направилась в Бродфорд, который после глуши полуострова Слейт кажется Лондоном. Здесь есть магазины, почта, люди на улицах. Я захожу в уютное кафе с отличным вай-фаем и четким сотовым сигналом. Мне хотелось водки, но и кофе сгодится. Я сижу в удобном деревянном кресле за столом с огромной кружкой капучино. Я достаю телефон. Позвонить маме. Надо позвонить маме. Немедленно. – Сара, дорогая, я догадалась, что это ты! Отец в саду, у нас бабье лето вовсю. – Мама? – Как у вас дела? Кирсти в школе? – Мам, мне нужно тебе кое-что сказать. Мать хорошо меня знает, чтобы по выражению голоса понять, что я настроена решительно. Она умолкает и ждет. И я объясняю ей. Говорю примерно то же самое, что недавно сама выложила Салли Фергюсон. Наверное, я буду придерживаться только этой версии событий. Чтобы не запнуться от волнения, я тараторю. Есть вероятность того, что мы перепутали, какая из близняшек умерла. Мы не знаем. Мы пытаемся понять. – Все донельзя нелепо, но при этом безумно жестоко. И абсолютно реально – как горы Нойдарта. Мать некоторое время вежливо молчит – она может быть молчаливой, как и я. – Господи! – произносит она в конце концов. – Бедная Кирсти. То есть… – Мама, не плачь, пожалуйста. – Я не плачу. Но она плачет. Теперь молчу я. Она продолжает всхлипывать. – Просто я сразу вспомнила – тот жуткий вечер, больницу… Я надеюсь, что она успокоится, пытаясь совладать с собственными эмоциями. Мне нужно быть сильной. Зачем? – Мам, нам надо докопаться до истины… чтобы понять, Кирсти ли она или Лидия. И потом остановиться, я так считаю. Господи. – Да, – говорит мама и повторяет: – Да. Мимо моих ушей пролетают глухие материнские всхлипы. Я смотрю на машины за окном, которые мчатся в Кайл или в Портри. Извилистая горная дорога проходит мимо островов Скалпей и Разей. Сегодня утром здесь был Энгус. Наш разговор съезжает в банальности и в будничную рутину, но у меня остается к матери один серьезный вопрос. – Мама, я хочу у тебя кое-что спросить. Она хлюпает носом. – Да, дорогая? – Мне необходимо вспомнить все непонятные моменты, отыскать хоть какие-то зацепки. – Что-что? – Ты не замечала ничего необычного в тот вечер или в те выходные, до катастрофы? Какие-нибудь странности или различия в поведении девочек? Может, ты видела, но подумала, что это неважно, и не стала говорить мне? – Различия? – Да. – Сара, зачем тебе вспоминать? – Ну… может, как-то смогу разобраться, кто есть кто. Хотя бы сейчас. Может, они вели себя несколько по-другому, или было что-нибудь такое, отчего у моей дочери началась путаница в голове? Пауза. За окном падает мягкий снег – первый за зиму. Но это еще не снегопад – просто короткая репетиция. Снежинки изящно плывут в печальном знобящем воздухе, словно легчайшие конфетти. На противоположной стороне улицы идущая с матерью маленькая девочка останавливается и показывает пальцем на хрупкие блестки. Ее личико светится от радости. – Мама? Снова нет ответа. Необычайно долгое молчание, даже для моей матери. – Мама? – Ну… – она отвлекается от раздумий, я слышу ее явно лживый голос. – Думаю, не стоит переживать. Тебе не нужно ворошить прошлое. – Ты ошибаешься. – Сара, я ни о чем не могу думать. Я знаю ее слишком хорошо. Родная мать врет мне. – Ведь было же что-то непонятное! Что именно? Расскажи мне, хватит увиливать. Пожалуйста. Снегопад за окном почти прекратился, иногда только мелькают одинокие снежинки. Призраки снегопада. – Не могу вспомнить. – Постарайся. – Дорогая, ничегошеньки не получается. Зачем она меня обманывает? – Мама, прошу тебя. Она опять молчит. Я напрягаю слух и различаю, она дышит. Я практически слышу, как она думает. Я представляю, как она сидит в холле их девонского дома, где по стенам висят пыльные выцветшие фотографии в рамочках – отец на разных этапах карьеры получает награды за давно забытые рекламные идеи. – Ну, дорогая, это пустяки. Мелочи. – Нет, мама, нет! Скорее всего совсем не пустяки. Ясно, от кого у меня эти черты – молчаливость, скрытность. Я понимаю, почему Энгусу порой хочется меня придушить. – Сара, сущая ерунда!.. – Скажи мне, мама! Тон у меня – совсем как у Энгуса. Мать вздыхает: – Ладно. Я только что вспомнила, что в тот день, когда ты приехала, Кирсти была сильно расстроенной. – Кирсти? – Да, но ты не замечала, ты думала о чем-то своем. А Энгус тогда сильно задерживался, дорогая. Я спросила Кирсти, чем она огорчена, и она ответила, что из-за папы. Наверное, он ее каким-то образом расстроил. Да, Сара… Вот и все, что я могу вспомнить, но я тебе говорю – это сущие пустяки. – Возможно, и нет. Спасибо, мам. Правда. Наш разговор увядал. Мы выразили друг дружке материнскую и дочернюю любовь. Мать спросила, в порядке ли я. – Я имею в виду именно тебя, Сара, – добавила она. |