Онлайн книга «Хроника смертельной осени»
|
Зимин виновато покосился на Жики и что-то пробормотал по-немецки, что, видимо, должно было означать извинения. Она кивнула и спросила: – Meine Herren, möchten Sie einen Kaffee? [211] – Господи, она нам еще кофе предлагает, – пробормотал Глинский, но поблагодарил: – Danke. Откуда-то из подсознания выплыло нужное слово – то ли из киношки про войну, то ли из порнофильма. Жики вышла на кухню, оставив их одних. Зимин опасливо покосился на майора и пробормотал: – А старая ведьма нас не отравит?.. Виктор моментально вызверился на него: – Я тебе чего сказал делать? Мне нужны все звонки Королевой и Кортеса за последние трое суток! Где они? – Так я уже позвонил, – растерялся Женя. – Чего ты орешь?.. Вскоре Жики вернулась в комнату с подносом, на котором стояли три кофейные чашки и кофейник. Глинский взял свою чашку не без неловкости, Зимин – не без опаски: старая тангера действительно внушала ему страх. Через некоторое время на почту Зимина скинули распечатку звонков Анны и Мигеля. Он бегло просмотрел их. – У Королевой ничего интересного. – Конкретнее! – Помимо Кортеса, она звонила в Париж пару раз, Крестовскому, потом еще Астаховой. Один звонок на роуминг американского оператора. – Это Нантвич, скорее всего. – Похоже на то… Это ваш номер, мадам? – он сунул под нос застывшей в кресле Жики свой смартфон. Она долго вглядывалась в мелкие цифры. Потом ткнула пальцем в соответствующую строчку: – Ja, hier ist meine Telefonnummer [212] . – Что с Кортесом? – Смотрю… Вообще непонятно… Глянь! В основном, он звонил Королевой. А вот звонок Булгакову – сегодня. – Отмотай дня на два-три назад. – Почти ничего, кроме… – Кроме? – Он звонил Рыкову Льву Петровичу. Интересно, зачем? – Сколько раз? – В течение последней недели каждый день. Словно переговоры вел. Последний звонок сегодня, перед тем как позвонить Булгакову, минут за десять. – Все понятно, – Виктор поднялся. – Наберите еще раз номер Анны, мадам, – он кивнул на телефон, лежавший на столе. Жики исполнила его просьбу, но вновь они услышали только механический голос оператора. – Все понятно, – повторил Виктор. – Давай звони Рыкову, – приказал он Зимину. Тот попытался набрать, но и этот номер тоже оказался вне зоны доступа. – Проклятие! – воскликнул Глинский. – На домашний звони! Но к домашнему тоже никто не подошел. Тогда Виктор схватился за свой телефон и набрал номер Анастасии. – Настя, это я. Где Лев Петрович, не знаете? Он мне срочно нужен, а его нигде нет… Как уехал? Когда? Час назад? Надолго? Послезавтра вернется, но не знаете, во сколько? Настя! Как только появится, пусть сразу со мной свяжется, это чрезвычайно срочно! – Проклятие, – повторил он, отключившись. – Он уехал сегодня на охоту куда-то под Тверь. – Вы слышали? – Анна снова схватила Александра за куртку. – Это наш друг, мы все его знаем! Как можно было так ошибиться? – Да, – вмешался наконец пришедший в себя Мигель. – Страшно хотелось бы знать – как? – Мы не ошиблись, – спокойно произнес Александр. – Мы никогда не ошибаемся. – Потрясающая самонадеянность, – раздраженно скривился испанец. – Но должен вас разочаровать – это, вне всяких сомнений, не Рыков. – Черт побери, – услышала Катрин низкий голос мужа, и он снова повторил – сам себе, только она могла его слышать, – черт побери… – Сию секунду снимите с него наручники, – приказала Анна. – Освободите этого человека, и мы уедем. – Воля ваша, мадам, – кивнул Александр. – Я же сказал – вы вольны делать с пленником все, что заблагорассудится. У меня вполне определенный приказ – не препятствовать вам ни в чем. Но прежде чем я сниму с него наручники, позвольте мне… – Я не хочу ничего слышать, – покачала головой Анна. – Это наш друг. Я ему многим обязана. Сейчас же освободите его. – Подожди, дорогая, – Мигель выступил вперед. – Я думаю, нам следует выслушать этого человека, как вас? Александр? Палладин покосился на него, но ощутить поддержку для него, видимо, было существенно. Он вновь обратился к Анне, стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее: – Прошу вас, мадам… Позвольте мне кое-что вам показать… – Катрин! – воскликнула Анна с досадой. – Да скажи же ему! Катрин сделала шаг вперед: – Это наш друг, – подтвердила она уверенным тоном. – Этого человека зовут Джош Нантвич. Он американец и работает на ФБР. Она почувствовала, как пальцы Булгакова с силой сжали ее плечо, и он прошептал: – Молчи. Не вмешивайся. Анна в растерянности оглядывалась вокруг, ища помощи хоть у кого-нибудь. Взгляд ее остановился на пленнике. Она кинулась к нему: – Почему вы молчите, Джош! Да скажите же что-нибудь! – потом опомнившись, что говорит по-русски, она повторила, от волнения с трудом подбирая английские слова: – Say something, Josh! Don’t keep silence! [213] – No matter, – откликнулся он. – I’m so sorry, Anna, so sorry [214] … А дальше произошло нечто, от чего потрясенная Анна окаменела, а остальные впали в ступор. Пленник опустился перед ней на колени – прямо на бетонный пол. – Вот видите, мадам, – молвил палладин. – Он не возражает и не оправдывается. Поразительное самообладание. И все же, позвольте мне… Словно из воздуха, в руке Александра материализовался длинный тонкий пинцет и, подойдя к коленопреклоненному пленнику, молодой человек закрыл его на несколько мгновений своей худосочной фигурой. Он что-то сделал, никто не видел – что, но когда Александр посторонился, Мигель издал торжествующий возглас. И всего-то – что-то неуловимо изменилось в лице Джоша – но перед ними уже был другой человек. Катрин ахнула: «нет!» и повисла на булгаковском плече, а Анна бессильно опустила руки. – Прости меня, Анна, – негромко произнес Олег, печально глядя на нее. – Прости… за себя… за Антона… Анна продолжала молчать. Она, не отрываясь, смотрела на Олега, и он смотрел ей прямо в глаза… – И что это?.. – спросил Мигель палладина, и тот протянул ему ладонь. На ладони лежало нечто – прозрачное, желеобразное, похожее на нескольких маленьких медуз. |