Книга Синдром Настасьи Филипповны, страница 32 – Наталья Миронова

Адвокатам так и не удалось ее сбить.

— Зачем вы на этом зацикливаетесь? — вкрадчиво спросил один из них. — Неужели вам не хочется просто забыть?

— Вы меня допрашиваете, — пожала плечами Юламей. — Я отвечаю.

— Мы можем это прекратить немедленно, если вы откажетесь от обвинения.

— Ни за что, — отрезала Юламей.

Следователь Воеводин выступал, увы, только свидетелем обвинения. А прокурор попался туповатый и какой-то вялый. Если бы не Ямпольский, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Ямпольский мгновенно расколол мальчишек, до того державшихся дружно. Как только Ермошин и его адвокаты уразумели, что ему светит меньший срок, они сразу стали сотрудничать с судом и топить остальных.

Ямпольский был беспощаден.

— Не стройте себе иллюзий, — сказал он Ермошину. — Тот факт, что в теле потерпевшей не оказалось вашей спермы, не освобождает вас от обвинения в групповом изнасиловании. Вы были там, вы держали ее, зажимали ей рот рукой, о чем свидетельствует след ее зубов. Прошу суд приобщить к делу слепок с зубов потерпевшей, точно соответствующий рисунку укуса.

Слепок был приобщен, а Ямпольский продолжил:

— Вы были там до конца, вы даже штаны снимали наравне со всеми, а то, что у вас не получилось, это ваши личные трудности. Но в этой группе вы — «ведомый». Попробуйте доказать суду, что вас вовлекли. Деятельное раскаяние засчитывается.

После этого Дима Ермошин все рассказал. Оказывается, у них было состязание: кто больше девочек «переимеет», как он выразился. Все соглашались добровольно, кроме Юламей, причем не только в их классе. Адвокаты немедленно заголосили, что это вторжение в частную жизнь. Если «сексуальные контакты» между подростками были добровольными, это не подлежит рассмотрению в суде.

— Меня интересует «возраст согласия», — возразил Ямпольский. — Имена всех девочек мне не нужны. Но если речь идет о состязании, не было ли среди них тринадцатилетних?

Ермошин понял, что наговорил лишнего. Его адвокат сказал, что он может не отвечать, и напомнил суду, что жалоб не поступало.

— От Юламей Королевой поступила жалоба, — сказал Ямпольский. — Для следствия это повод заинтересоваться «состязанием». Хотя бы его моральной подоплекой.

Но суд решил не затягивать следствие, хотя и вынес частное определение в адрес школьного руководства. Тогда адвокаты других обвиняемых выкатили вперед орудие следующего калибра: она сама их спровоцировала. Стали вызывать учителей. Все они показали, что Юля вела себя вызывающе.

Ямпольский напомнил суду, что на момент изнасилования Юламей Королева была девственницей, и заставил секретаря суда процитировать соответствующий раздел медицинского заключения, уже приобщенного к делу. Потом он принялся за свидетелей.

— У Юламей была в школе своя компания? — спросил он женщину-завуча.

Той хватило ума ответить «нет». Скажи она «да», ее тут же попросили бы перечислить членов компании.

— У нее были друзья?

— Не знаю.

— Вы завуч и, если я правильно понял, ее классный руководитель.

— Мне пришлось взять на себя классное руководство. У нас очень низкие ставки.

— Значит, вы должны знать, были ли у нее друзья, — возразил Ямпольский. — Ну хорошо, оставим это пока. Как она училась?

— Удовлетворительно.

— А поточнее?

— Не знаю, что вы имеете в виду.

— Нет? Не знаете? — переспросил Ямпольский с язвительной улыбкой. — Хорошо, я уточню. В этом году она проучилась всего ничего, возьмем годовые оценки за прошлый год. Что у нее было по литературе?

— «Пять».

— По английскому? Это ведь ваш основной предмет.

— «Пять», — неохотно ответила женщина-завуч.

— По математике?

— Нет такого предмета «математика». Есть алгебра и геометрия.

— Виноват, — обезоруживающе улыбнулся Мирон Яковлевич. — По алгебре и геометрии.

— «Пять».

— По обоим предметам? Ну тогда их спокойно можно было назвать математикой. По физике?

— «Четыре».

— По химии?

— «Три»! — злорадно выкрикнула женщина-завуч.

— Позвольте мне угадать… Химию преподаете вы.

— Вы обвиняете меня в том, что я занижала ей оценки?

— Уверен в этом. Но сейчас мы судим не вас. Тройку по химии в восьмом классе можно пережить, это не конец света. Но раз у Юламей Королевой такие блестящие успехи по другим предметам, скажите, не обращались ли к ней за помощью другие дети? Подсказать? Дать списать? Что-то в этом роде.

— Нет.

— Нет, — задумчиво повторил за ней Ямпольский. — Хорошо, я, пожалуй, обращусь за ответом к ним самим.

В суд стали вызывать одноклассников Юламей. Они врали, путались в показаниях, уверяли, что она вела себя вызывающе, но, когда их просили уточнить, что они под этим понимают, говорили, что она держалась особняком и ни с кем не дружила. Ямпольский ждал. Наконец вызвали девочку, которую Юля подозревала: Светлану Горшеневу. Горшенева повторила то же самое, что уже говорили до нее другие дети, но была более откровенна. Заявила, что Юламей «сама нарывалась» и что «нечего было ломаться».

Ямпольский поднялся.

— У меня есть несколько вопросов к этой свидетельнице, но прежде я хочу внести ходатайство о приобщении к делу еще одной материальной улики. Как мы помним, потерпевшая показала, что осталась в раздевалке одна, потому что не могла найти свою туфлю. Туфля обнаружилась за батареей парового отопления. Но она ведь не сама туда попала. Следствие нашло эту туфлю, с нее были сняты отпечатки пальцев. Не все они принадлежат потерпевшей.

У Светы Горшеневой забегали глаза, она стала озираться, стоя за свидетельской трибуной.

— Это вы спрятали туфлю? — напрямую спросил у нее Ямпольский.

— Мне нужно в туалет, — объявила она.

— Пожалуйста, судебный пристав вас проводит, — разрешила судья. — Перерыв десять минут.

Через минуту — судьи даже не успели уйти в совещательную комнату — пристав вернулся, таща за собой свидетельницу, которую ухватил пальцами повыше локтя, как воровку на сельской ярмарке. Он объявил, что она пыталась сбежать.

Свидетельницу водворили обратно на свидетельское место.

— Итак, это вы спрятали туфлю? — повторил Ямпольский.

— С какой стати?

— Это вам виднее. Отвечайте «да» или «нет».

— Нет.

— Я хотел бы, чтобы у свидетельницы взяли отпечатки пальцев.

— У свидетельницы нет адвоката, — возразила судья. — Следствие ее раньше не вызывало. У вас есть основания?

— Ваша честь, — поклонился Ямпольский, — у меня есть веские основания полагать, что на туфле обнаружатся отпечатки именно Светланы Горшеневой. Да, это делает ее соучастницей. Если ей нужен адвокат, я готов подождать.