Онлайн книга «Три кило веселья»
|
– Надо бы, Егорий, в село наведаться, кушать-то нам с тобой больше нечего. Как стемнеет, так я пойду, а ты меня тут обожди. Стрельбу услышишь – удирай в лес подальше. – Я с вами. – Боишься оставаться? Оно так-то, но там опаснее. На немцев можно нарваться. Тут-то тебе спокойней будет. – Я с вами, – упрямо повторил Егорка. – У вас рука раненая, плохо одному идти. Небо стало совсем черным, засияли на нем летние звезды. Все затихло в лесу. Они вышли на край оврага и, крадучись, направились к селу, которое робко светило в черноте ночи дрожащими огоньками. Было росно. Ноги у Егорки сразу промокли. Бирюков время от времени останавливался, прислушивался, вглядывался в темноту. Они вышли на край поля. Деревня – рядом, рукой подать. – Хальт! – вдруг разорвал тишину не то испуганный, не то злобный возглас. И вспыхнул во тьме яркий свет. Бирюков столкнул Егорку в овраг: «Затаись!» – и, вскинув автомат, ответил на окрик короткой очередью. Егорка скатился на дно оврага, забился в кустарник. Над ним вспыхивало, гремели выстрелы, слышались крики. Постепенно выстрелы стали удаляться. Залаяли собаки. Ударили еще выстрелы, и все стихло. Егорка понял, что Бирюков нарочно побежал, отстреливаясь, в другую сторону – отвел от него немецких солдат. Он вернулся к разбитому танку, свернулся в клубочек на лапнике, который они настелили, готовясь к ночлегу, и всю ночь пролежал без сна. Он остался один… Совсем один. Раздетый, голодный, уставший. Среди страшных рогатых врагов». – А Бирюкова убили, да? – дрожащим голосом спросил Алешка. – И вы его больше не видели? Адмирал улыбнулся чему-то далекому. Светлому. – А вот и нет. Мы с ним встретились после войны. Он стал моим вторым отцом. Но это уже другая история. Послевоенная. – А военная? – Военная только началась… «Так и шел Егорка в далекий город Мурманск. Прошел всю захваченную врагом Белоруссию, часть России. Перешел линию фронта. Наши бойцы встретили его радостно, жалели Егорку, уговаривали остаться в части сыном полка. – Мы тебе обмундировку сошьем, – басил усатый и толстый старшина, – сапожки подберем. – Я тебе карабин свой подарю, – обещал молоденький сержант. Но ни участие и забота, ни шинелька, ни даже карабин не соблазнили Егорку. – Я к бате пойду. Он у меня один остался. Его вымыли в походной бане, накормили, подлатали одежонку, собрали мешочек продуктов на дорогу. Командир полка даже выдал ему на всякий случай странную справку-сопроводиловку: «Сим удостоверяется, что рядовой Курочкин Е.И. направляется в распоряжение капитана флота Курочкина И.А. Прошу не препятствовать и оказывать всяческое содействие. Полковник Ершов». И пошел Егорка дальше, до самого синего моря… Где-то его брали попутные машины, обозники, но чаще всего он шел пешком, бесконечными дорогами – шоссе, проселками, тропами. Заходил в села и деревни. Его кормили, устраивали на ночлег, давали одежонку взамен износившейся. Несколько раз предлагали остаться в семье, сыночком. Но он упорно шел к своему отцу. Туда, где громил он врага на далеком море. И пришел. У ворот военно-морской базы его остановил краснофлотец с винтовкой, с красной повязкой на рукаве и в каске с красной звездой. – А ну, стой! Кто таков? Хода нет! Егорка все объяснил. Часовой удивился, не поверил, но вызвал вахтенного офицера. – Товарищ лейтенант, вот малец образовался, до капитана Курочкина. Говорит, вроде сынок его. Лейтенант как-то странно взглянул на Егорку, потрепал ему отросшие кудри. – Откуда ж ты взялся? – Из-под Гродно. – Будет врать-то! – рассердился часовой. – Полстраны он прошел! Как же! А лейтенант поверил. И привел Егорку на свой боевой корабль – маленький торпедный катер. Вызвал боцмана: – Это сын капитана Курочкина. – Боцман тоже как-то странно, растерянно кивнул. – Баня! Ужин! Отдых! – Есть, товарищ капитан. Боцман – громадный моряк в брезентовой робе – сам отмыл Егорку от дорожной грязи, постриг, поставил перед ним громадную миску, из которой, как из трубы парохода, валил густой ароматный пар. – Флотский борщ, Егорка! – похвалился боцман. – Едал такой? То-то. Держи ложку в одну руку, а в другую хлеб. Наворачивай, Егор Иванович. Борщ был алый, жгучий, пламенно горячий – аж слезы вышибал. – То-то! – гордился боцман. – А ты чесночком закуси – полезный витамин. Флотский борщ без чеснока – все равно что винтовка без патронов. А знаешь, Иваныч, почему он флотским называется? – Знаю. – Егорка положил ложку на край миски, отдохнуть. – Потому что он на морской воде сварен. И из морской капусты. Боцман захохотал. – Бычок ты в томате, Егорка! Флотский он потому, что наваристый. После него не спать хочется, а работать, службу на корабле править. Ты ешь, кушай, еще подолью. Пока Егорка справлялся с наваристым борщом, боцман посвятил его во все дела славного катера, на котором они находились. – Только что из рейда пришли. Ремонтироваться. Потрепал нас немец. – Егорка и сам заметил круглые дырки в корпусе от пуль и зазубренные пробоины от осколков снарядов. – Команда наша боевая сейчас на берегу, учебу проходит. А завтра ремонтники придут. Отладят все, заштопают. Боезапас пополним – и в море, на охоту за фашистским зверем. Пойдешь с нами? – Не. – Егорка снова отложил ложку. – Я с батей пойду, на его подлодке. Боцман почему-то отвел глаза, стал суетливо нарезать хлеб. Хотя нарезал его уже на весь экипаж. – Ты вот что, – боцман призадумался, – ты сейчас пей компот, из сухофруктов, и ложись отдыхать. Я тебя утром побужу. А то ты уже в миску носом клюешь… Курочкин… Боцман уложил Егорку в кубрике на узком диванчике, укрыл бушлатом. От которого пахло соленой морской водой. И Егорка впервые за много месяцев спал крепко и спокойно. И снился ему сначала огненный борщ из морской воды, из морской рыбы, из морской капусты. А потом ничего ему не снилось – так глубоко навалился на него добрый сон. Разбудил Егорку рев сирены и частый колокольный бой. Егорка выскочил на палубу, и его оглушил жуткий вой самолета. Тот будто бы падал с неба на маленький катер и тянулся к нему острыми злобными строчками огоньков. Боцман, широко расставив ноги, ловил в паутинку пулеметного прицела распластанную крестом тень самолета с короткими хищными крыльями. Прогремела очередь, запрыгали по палубе горячие гильзы. |