
Онлайн книга «Алое на черном»
![]() Кровь была и на тюфяке. Если, конечно, бурые пятна – это кровь, а не что-то другое. И появиться они могли в любое время, да хоть на прошлой неделе, но сердце забилось вдруг отчаянно быстро. Дэн вскочил на ноги, сдернул тюфяк на пол и перестал дышать… На досках лежака чем-то очень похожим на кровь с детской старательностью было выведено «127», только им с Ксанкой понятное число. Сто двадцать седьмой сонет Шекспира – вот что это означало! Любимый Ксанкин сонет, тот, который Дэн за эти годы выучил наизусть. Ксанка была в этом трюме, лежала на этой самодельной кровати, оставила ему послание, написанное кровью. Она ждала, что он станет ее искать и найдет, а он даже не попытался… – Что это? – Матвей растерянно взъерошил волосы. – Это написала Ксанка. – И что это значит? – Это сто двадцать седьмой сонет Шекспира, ее любимый сонет. Она была в этом чертовом трюме, надеялась, что я ее найду. Ее саму или вот это послание… – Даже если это так, то что она делала на дебаркадере? Это же территория Туриста. – Территория Туриста… – повторил Дэн, прислушиваясь к шуму в висках. – И кровь, значит, тоже ее. Ничего не понимаю. – Нам нужно поговорить с Васютиным. – Дэн еще раз посмотрел на оставленное тринадцать лет назад послание, направился к выходу. – Заскочим в поместье, возьмем фотоальбом. – Зачем? – спросил Матвей. – По дороге объясню. В поместье возникла заминка. Альбом хранился у Леси, а Леси нигде не было видно. Зато Гальяно, взбудораженный рассказом про волков, болтал без умолку, убивался, что не оказался рядом в тяжелую для них годину. Туча большей частью отмалчивался, наверное, переживал за Ангелину или злился на нее за то, что она проигнорировала предупреждение Васютина. Шаповалов в поместье не остался, вежливо отклонил предложение пообедать, с достоинством удалился. Даже не стал выслушивать благодарности. Все были так поглощены случившимся в лесу, что не поинтересовались, зачем Дэну в город. Леся появилась, когда они уже потеряли терпение, мышкой прошмыгнула в приоткрытые ворота. Значит, тоже, наплевав на предупреждения и инструкции, выходила за территорию. Ох уж эти женщины… – Леся! – Дэн окликнул девушку, когда она была уже у главного корпуса. – Леся, можно вас на минутку? Она испуганно замерла, точно раздумывая, стоит ли откликаться на его зов, а потом решительно тряхнула головой, направилась в их сторону. В джинсах и маечке она больше не выглядела библиотечной мышью. Вполне себе современная девчонка. – В лесу опасно, – сказал Дэн, пытаясь за стеклами очков поймать Лесин взгляд. – Вы не забыли про волков? – Не забыла. – Она улыбнулась. – Только я не была в лесу, я ходила в Макеевку. Директор тамошней школы просил помочь ему с подготовкой экспозиции, посвященной Великой Отечественной войне. Так вышло, что я единственный знакомый ему историк. Леся говорила запальчиво и страстно, так, как всегда говорила о любимой работе, но Дэн знал – она врет. Или не говорит всей правды. Доказательством тому был пепел, забившийся за отвороты Лесиных брючек. Леся была на Чудовой гари. Да что же их всех туда тянет?! – А вы меня искали? – Она поправила болтающуюся на плече объемную торбу. – Искали. – Он кивнул. – Нам нужен фотоальбом. – Могу я спросить зачем? – Хотим показать Васютину, уточнить кое-что. – Вы едете в город? – Леся, кажется, обрадовалась. – Возьмите меня с собой, пожалуйста! Мне нужно в районный архив. Это для школьной экспозиции. Вас ведь не затруднит. Затруднит… Им с Матвеем есть что обсудить без посторонних ушей, а вот причин отказать Лесе в такой маленькой просьбе нет. – Мы будем только рады. – Дэн нашел в себе силы улыбнуться. – В таком случае я быстро! Переоденусь и возьму альбом. – Леся почти бегом направилась к флигелю. Ее не было и в самом деле недолго. По случаю выезда в город она переоделась в короткое льняное платье, еще больше подчеркивающее ее почти детскую хрупкость. И в дороге она вела себя тихо, не приставала с расспросами, молча смотрела в окно. В некотором смысле Леся была идеальной женщиной. Архив располагался на окраине города. Они высадили Лесю у обшарпанного крыльца, сами направились в центр на встречу со старшим следователем Васютиным. – …Не понимаю, что вы от меня хотите! – Васютин сдернул с носа очки, отложил в сторону снимок графини Шаповаловой, который разглядывал целых пять минут. – Та девочка, которую тринадцать лет назад достали из реки, была похожа на эту женщину? – спросил Дэн. – В каком смысле похожа? – Скажем, как мать и дочь. Ксанка была почти точной копией вот этой женщины. – Дэн постучал пальцем по снимку. – Разумеется, с поправкой на возраст, одежду и прическу. – Ничего общего. – Васютин покачал головой. – Даже с учетом всех возможных поправок, та девочка не имела ничего общего с этой женщиной. – Вот дела! – Матвей удивленно присвистнул, а Дэн снова почувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. – Ну, я жду объяснений! – потребовал Васютин. – Это была не Ксанка. – Каждое сказанное слово наполняло его жизнь особым смыслом, воскрешало умершую много лет назад надежду. – То есть как это не Ксанка? – Из кармана рубашки Васютин достал не слишком чистый носовой платок, протер блестящую от пота лысину. – Попрошу объяснить! На объяснения ушло полчаса. Дэн старался быть максимально убедительным, и, кажется, Васютин начинал ему верить. – Вещи вы рассказываете прелюбопытные, – сказал он наконец. – Дебаркадер мы тогда не осматривали. Да и ни к чему это было. Девочку к тому времени уже нашли, с убийцей определились. – С чьих слов? – спросил Дэн. – Со слов Туриста? А вдруг он соврал, пустил вас по ложному следу в то самое время, когда Ксанка была заперта в трюме дебаркадера. И почему вы так безоговорочно ему поверили? – У меня были на то основания, парень. – Какие? Подозрительный тип, ведущий жизнь отшельника, но при этом имеющий разрешение на ношение оружия. Кто он такой на самом деле? – Слишком много вопросов. – Васютин покачал головой, а потом строго сказал: – В этом кабинете вопросы задаю я. Или вы забыли? – Мне казалось, вы были заинтересованы в раскрытии этого дела. Вас ведь тоже многое в нем не устраивало. Или я ошибался? – Ты не ошибался, но про Туриста я вам ничего не расскажу. И даже не потому, что не хочу. Просто не могу. Подписка о неразглашении, понимаете? – Он из спецслужб, что ли? – спросил молчавший все это время Матвей. – А иначе с чего бы такая секретность? – Я вам ничего не говорил. Думайте, что хотите. |