Книга Сын Красного корсара, страница 46. Автор книги Эмилио Сальгари

Он принадлежал Мендосе, незаметно поднявшемуся на мостик.

— А, это вы, приятель? — сказал гасконец, в то время как граф спустился на палубу, чтобы убедиться, все ли разошлись по боевым постам.

— Хочу к вам пришвартоваться, — ответил морской волк.

— Хотите следить за мной? — наморщил лоб авантюрист.

— Ну что вы? Хочу забрать дублоны из вашего кармана, чтобы они не достались испанцам. На эти деньги я закажу тысячу месс, — рассмеялся баск.

— Стало быть, вы желаете моей смерти?

— Гасконцу! Да они же никогда не сдохнут!..

— Вы правы, приятель.

— Никто им этого не пожелает, ведь они слишком опасны.

— Это точно, — серьезно ответил дон Баррехо. — Слишком уж мы грозны, люди Бискайского залива.

— С запада или с востока?

— Конечно, с запада. Те, что на востоке, те не гасконцы.

— Верно: они баски! — разразился смехом Мендоса. — Эти чертовы гасконцы всегда правы!

— Ну еще бы!.. Гасконцы мы или нет?

— Самые наигасконнейшие!..

— А тогда спорить бесполезно, — сказал авантюрист.

В этот момент граф вернулся на мостик в сопровождении своего помощника.

— Это «Санта-Мария», — сказал он Мендосе, вопросительно посмотревшему на него. — Теперь ошибиться невозможно. Займись рулем, пока мы не влепим им хорошенький заряд. Мне нужна мачта этого галеона.

— Вы ее получите, сеньор граф, — ответил морской волк.

— Дарю пятьдесят дублонов в случае удачи.

— Пусть я сдохну и буду навеки проклят! — не сдержался гасконец, кусая себе губы. — У себя на родине за такие деньги я убил бы десяток человек. Почему мой отец не воспитал меня артиллеристом? Однако приятель оплатит мне тот дублон, который он потерял в погребах маркизы де Монтелимар. Я этого не забыл, потому что у гасконцев память хорошая.

На фрегате царило веселое оживление.

Весть о том, что предстоит взять на абордаж испанский галеон, распространилась по всему судну, и весь экипаж с воодушевлением готовился к абордажной схватке, конечно, тяжелой, потому что эти тихоходы прекрасно вооружены, а матросы на них отборные, набранные по большей части из уроженцев Бискайского побережья.

«Молния» поспешала полным ходом за галеоном. Все паруса были поставлены; Мендоса взял на себя управление кораблем.

На галеоне, когда убедились, что за ними гонится корсарское судно, немедленно повернули к доминиканскому берегу, пытаясь найти хоть какое-нибудь убежище в одном из многочисленных портов и бухточек острова, защищенных каким-либо фортом.

Граф, однако, вовремя разгадал намерения испанцев и направил «Молнию» вдоль берега, не давая галеону шанса избежать абордажа.

Дул довольно слабый противный ветер, и «Молния» четырьмя длинными галсами вышла на траверз галеона, а потом смело взяла курс в открытое море; граф тем самым дал испанцам понять, что для выбора у них остались две возможности: либо они сдаются на милость победителя, либо предстоит безнадежный бой.

— Ко мне, Мендоса! — крикнул граф. — Вот подходящий момент!

Галеон находился на расстоянии всего одной мили [41] и шел очень тяжело.

Это был один из тех большущих кораблей, которые испанцы использовали для перевозки в Европу сокровищ, добытых в казавшихся неисчерпаемыми рудниках Мексики, Гватемалы и Коста-Рики. Эти двухпалубники с широким корпусом оказались слишком грузными, чтобы соперничать со стройными судами флибустьеров, сила которых заключалась не в количестве пушек, а в весьма эффективной поддержке буканьеров.

— Мендоса! — кричал граф. — А ну-ка сбей грот-мачту этого галеона и останови его на полном ходу!

— Если бы я мог выполнить эту команду своей шпагой, эта мачта не простояла бы и секунды, — ворчал гасконец. — Приятелю чертовски повезло, но дублон-то он мне заплатит!

На галеоне осознали, что их преследует крупный корабль, способный поспорить за победу и заставить дорого за нее заплатить. Они внезапно сменили курс, надеясь, быть может, укрыться в маленьком порту Хакмель, отдавшись под защиту небольших фортов, построенных там испанцами.

Но экипаж галеона имел дело со смелыми моряками, в совершенстве знавшими побережье острова, да к тому же их судно шло слишком быстро, чтобы позволить избежать абордажа.

Граф, поняв намерение соперников, прижался к берегу, отрезая галеону проход и препятствуя поискам убежища.

«Молния», сохранившая все свои паруса, с наступлением благоприятного ветра быстро летела словно морская ласточка.

В пятидесяти метрах от неприятельского судна «Молния» дала холостой выстрел, но на галеоне и не подумали повиноваться требованию флибустьеров.

Поскольку добраться до малого порта было невозможно, галеон снова повернул в море, в то время как экипаж начал решительно готовиться к битве.

— Ах, не хотите остановиться! — сказал граф. — Тогда твоя очередь, Мендоса.

Морской волк подскочил к кулеврине правого борта и навел ее на галеон, на котором добавили, в свою очередь, новых парусов и опять развернули недавно убранные, чтобы хоть немного оторваться от фрегата.

— Пусть другие артиллеристы не открывают огня! — закричал граф в рупор. — Сохраняйте заряды для абордажа. Мендоса, ты уверен, что попадешь?

— Дайте мне хотя бы три ядра, — ответил баск.

— Даже шесть, если захочешь.

— Тогда какую-нибудь мачту свалю; пусть все замолчат.

— И даже я? — шутливо спросил дон Баррехо.

— А вы держите язык за зубами больше всех прочих, сеньор гасконец.

Глубокое молчание воцарилось на фрегате, прерываемое только трепетанием парусов и легким посвистыванием бриза в снастях.

Все взгляды обратились на галеон, убегавший к западу, но постоянно готовый повернуть к берегу, который находился на расстоянии не больше шести-семи миль и очень хорошо просматривался.

Мендоса продолжал возиться с прицелом, что-то бормоча и пыхтя как тюлень.

Известно, что стрельба в море по подвижной цели, при неожиданных толчках, которые испытывает судно при качке, всегда необыкновенно трудна, особенно на парусниках, лишенных абсолютной стабильности из-за внезапных порывов ветра.

Стало быть, перед баском была поставлена нешуточная задача.

Но вдруг сильнейший взрыв сотряс кормовую надстройку «Молнии»; кулеврина наконец-то выстрелила.

Мендосу и стоявшего с ним рядом гасконца наполовину окутало густое облако дыма. В то же время граф и его помощник, находившиеся на капитанском мостике, перегнулись и вытянулись вперед, словно хотели устремиться вслед за ядром.