Онлайн книга ««Погранец». Зеленые фуражки»
|
Радистка кивнула и заплакала, размазывая слезы по щекам. – Теперь слезами судьбе своей не поможешь. У тебя одна дорога, чтобы живой остаться. С нами сотрудничать, немцам дезинформацию давать. Под нашим контролем, разумеется. – Я готова. Я все сделаю, вы только скажите, что надо. Предателям Федор никогда не верил. Продали один раз, продадут другой, если это выгодно будет. – Для начала, чтобы убедить нас в своем желании помочь, расскажешь, кто связь с тобой поддерживал, кого из группы знаешь? Подробней, кто, где живет, где работает? – Двоих только. – Мы внимательно слушаем. Капитан взял карандаш, навострил уши, приготовился записывать. – Шифрограммы приносит главный инженер льнофабрики, он же меня на фабрику устроил и в общежитие. Офицеры переглянулись. Новость об аресте радистки он узнает первым, уже утром. Его надо первым брать. – Где живет, как фамилия? – Глушков, Петр Васильевич, живет рядом со станцией. Смоленский переулок, номер дома не знаю. Дом деревянный, угловой, наличники на окнах голубой краской окрашены. Я была у него дома один раз, в самом начале. Мне туда явку дали. Особист все записывал. – А второй? – Видела его один раз. Глушков с аппендицитом в больницу попал. На экстренный случай для связи запасной вариант был. На главпочте по нечетным дням в шесть часов вечера. Как фамилия, где живет – не знаю. Но на встречу он пришел в военной форме, на рукавах красные звезды из сукна. – Опишите подробнее. Как выглядел, возраст, рост, цвет волос, особые приметы, звание? – Рост средний, лет сорока, волосы темные. А звание? Вот как у вас. И показала рукой на капитана. – Одна шпала? – Да. – Припомните, петлицы какого цвета были? – А чего вспоминать – красные, как звезды на рукавах. Можно сказать, с подсказкой повезло. Звезды на рукавах – политический состав, шпала – старший политрук, а петлица красная – пехота. Знаков отличия, вроде скрещенных пушечных стволов, как в артиллерии, политсостав не имел. Кроме того, был еще нюанс. Приказом НКО № 253 от первого августа 1941 года было отменено ношение цветных петлиц в зависимости от рода войск. Вводились петлицы и знаки отличия защитного цвета. Однако новые петлицы и знаки в первую очередь получали мобилизуемые из запаса. Еще в мирное время была заготовлена форма со знаками различия военного времени. Остальные военнослужащие переходили на новые петлицы и знаки по мере возможности. Трудности с обеспечением многомиллионной армии приводили к тому, что на цветных петлицах встречались кубики защитного цвета или на защитного цвета петлицах красные шпалы старшего комсостава. Такое положение существовало вплоть до перехода на погоны зимой 1943 года. А осенью сорок второго года политруки и комиссары стали заместителями командиров подразделений с понижением в звании на одну ступень. С рукавов исчезли красные звезды. До этой поры политруки и комиссары имели равные права с командирами. Не имея военного образования, иногда отменяли своей властью приказы командира, вносили хаос в управление войсками. – Особые приметы имел? Шрам или шепелявил? – Не заметила. Капитан поднялся, наклонился к Федору. – Выйдем, пошептаться надо. Бойцы стояли в коридоре за дверью. – Приглядите. А сами офицеры зашли в соседнюю пустую комнату. Особист сразу папиросу из пачки выудил, закурил. – Брать надо этого главного инженера. Адрес знаем. Утром он уже в курсе событий будет, что радистка арестована. – Я такого же мнения. Давай допрос прервем. Я с бойцами за Глушковым еду, а ты в кадры политуправления армии. – Что мы по политруку имеем? В пехоте служит, старший политрук, около сорока лет. Негусто. – Скажи спасибо за то, что есть. Садись за картотеку, выбирай подходящих. Думаю, десятка два наберется, привезешь их фото из личных дел на опознание радисткой. – Да, выбора нет. Я уехал, встречаемся здесь. Надо будет тебе еще Глушкова потрясти, может, он на политрука что даст. И другие могут всплыть. – Попотрошим, не волнуйся. – Я тебе бойца из местных дам, он все улицы знает. – Не откажусь. Радистке связали руки веревкой, отвели в камеру. Обычная комната, только окна зарешечены и у дверей караульный с винтовкой. Особист ему приказал. – Если старшему лейтенанту надо будет, пропустить его к арестованной! – Так точно. Федор с бойцами к машине вышел. Только уселись, боец подбежал, с автоматом за плечом. – По приказанию капитана Светлова прибыл в ваше распоряжение! – Смоленский переулок знаешь? – Так точно! – Садись с водителем, дорогу покажешь. Федор перебрался в кузов, к бойцам. Тряслись недолго. Чувствовалось, что подъехали к станции. Пахло креозотом для пропитки шпал, сгоревшим углем, слышалось пыхтение паровозов, перестук колес. Основное движение происходило ночью, для скрытности. Грузовик встал в начале Смоленского переулка. Военные выбрались из машины. – Где дом Глушкова знаешь? – спросил у бойца Федор. – Наличники на окнах у него голубым выкрашены. – Так второй дом отсюда. – Бойцы, встали за забором. Только тихо и не высовываться. Сам подошел к калитке, постучал. В частных домах обычно бывали собаки во дворе. А в этом домовладении не было. Неспроста, чтобы ночные гости смогли свободно входить, собака соседей не тревожила. Через пару минут распахнулось окно. – Кто там? – спросил мужчина. – Петр Васильевич, на льнозаводе беда, трансформатор силовой загорелся, меня за вами послали, – соврал Федор. Главное, чтобы не насторожился агент, спокойно вышел. Федор подошел к бойцам, прошептал: – Как выйдет, наваливаемся с обеих сторон. Руки держите. – Сделаем. Федор встал справа от калитки, бойцы слева. Хлопнула дверь, послышались тяжелые шаги. Распахнулась калитка, вышел мужчина во френче, как модно было у партхозруководителей. Бойцы сразу навалились. Один за руку схватил, другой подсечку сделал. Федор успел главного инженера за левую руку схватить, заламывать стал. С трудом повалили фигуранта на землю. Мужчина крупный, сильный. Напали неожиданно, потому свалить удалось. Случись днем – раскидал бы бойцов. – Лежи тихо, не то пристрелю! НКВД! – прошипел ему в ухо Федор. Мужчина повернул голову вбок, хрустнуло стекло. Федор сообразил – агент раскусил ампулу с ядом, вшитую в угол воротника. |