Книга Под тремя башнями, страница 53 – Николай Дмитриев

Точно так же Сашкино внимание привлёк и стук молотков в сопровождении громкой ругани, доносившийся из-за угла ближайшего дома. Там во время войны упала бомба, начисто снеся всё строение, и теперь на том месте, после наскоро сделанной расчистки, образовалась пустая площадка, с парой пересекавших её дорожек.

Сашка быстренько обогнул угловой дом и увидел, что на площадке кипит работа. Бригада из шести или семи человек строила что-то непонятное. Уже собранное ими сооружение напоминало поставленную торчком бочку или здоровенный барабан с поручнями по самому верху.

Сейчас часть рабочих монтировала наружную лестницу, которая начинаясь у самой земли, крепилась прямо к стене, а вторая, большая часть работяг, бегая вдоль поручней и почему-то отчаянно матерясь, натягивала брезентовую крышу.

Однако на будочке кассы, поставленной чуть в стороне от ступенек, выше полукруглого окошечка уже красовалась замечательно яркая афиша, где сообщалось:

Московский цирк. Аттракцион. Гонки по вертикали

Вдобавок под красочной надписью, в самом центре, был изображён мужественный парень в кожаной куртке, с повязкой, закрывающей глаза, который бесстрашно мчался на мотоцикле по вертикальной стене, причём широко раскинув руки, не держа руль, словно собирался заключить в объятия всех зрителей сразу.

Сашка восхищённо разинул рот, сделал пару шагов, подходя ближе, и тут кто-то его окликнул. Хлопец обернулся и, к своему удивлению, увидал только что подошедшего Мирека. Приятели поздоровались, и Мирек, широко улыбаясь, спросил:

— Ты что, тоже успел про цирк узнать?

— Нет, я ничего такого не знал, — ответил Сашка. — Просто шёл себе, а тут, смотрю, строят…

— А мне соседские хлопцы сказали, — пояснил Мирек и, словно оправдывая свою заинтересованность, добавил: — Я уже раньше про такое слышал и вообще мне мотоциклы нравятся…

Однако развить мотоциклетную тему Сашка приятелю не дал. Он неожиданно толкнул Мирека локтем и громко прошептал:

— Смотри…

Мирек повернулся и, зачем-то ухватив Сашку за руку, сдавленно ответил:

— Вижу…

Сейчас оба хлопца напряжённо следили за человеком, который только что вышел на площадку из дальнего проулка. Одет человек был в такой знакомый вытертый пиджак из хлопчатки и ступал чуть косолапо, припадая на одну ногу, да так, что носок армейского сапога цеплял дорожку, каждый раз поднимая немного пыли.

— Так то Петрович… — недоумённо прошептал Мирек, и хлопцы растерянно переглянулись.

Честно говоря, сейчас они просто не знали, как им быть. Удирать или прятаться куда-нибудь было поздно, как поведёт себя сам Петрович, они понятия не имели… Оставалось лишь ждать, куда всё повернётся, и вдруг произошло нечто странное.

Из-за полукруглой деревянной стены балагана спокойно вышли трое малоприметных мужчин и пошли вслед за Петровичем. Какое-то время они спокойненько шагали тропкой, и только расстояние между ними становилось всё меньше и меньше.

Потом, не дойдя каких-то пяти шагов до будочки кассы, мужчины, шедшие сзади, резко рванулись вперёд и двое из них кинулись на Петровича, ловко заламывая ему руки за спину. В тот же момент один из рабочих, монтировавших шатёр, возмущённо выкрикнул сверху:

— Эй, вы чего творите!..

Другие работяги враз зашумели и начали подходить ближе к Петровичу, который отчаянно пытался освободиться, но тут из бокового двора внезапно выбежали двое военных, а за ними из ворот начал выезжать огромный «бьюик» до этого спрятанный за забором.

Увидев военных, рабочие, что вроде бы рвались на помощь, замерли, автомобиль, фырча мотором, проехал мимо них и остановился возле бордюра. Из лимузина вышел офицер, в фуражке с синим околышем, и всё всем стало ясно.

Рабочие, что были на галерее, мгновенно принялись с особым рвением натягивать брезент, немногие зеваки-прохожие так и порскнули в разные стороны, а трое здоровяков в штатском подтащили сопротивляющегося Петровича к «бьюику» и принялись заталкивать в автомобиль.

И вдруг случилось невероятное. Ловкой подсечкой Петрович опрокинул одного штатского, ударом тяжёлого кулака сбил с ног второго и, сильно оттолкнув третьего, рванул в сторону. Всё произошло так быстро, что малоопытные гэбэшники, никак не ожидавшие такого от мужика в возрасте, на какой-то момент растерялись.

Прошло, наверно, секунд десять — пятнадцать, прежде чем офицер у лимузина зло закричал, а штатские вместе с двумя военными, выхватив пистолеты, погнались за Петровичем, который по Ягеллонской прямиком бежал к Братскому мосту.

Преследователи из опасения попасть в прохожих палили в воздух, а «бьюик», взревев мотором, тяжело качнулся и, перевалив через бордюр, начал разворачиваться прямо на мостовой. Офицер, выкрикнув напоследок что-то матерное, запрыгнул в лимузин, и на машине помчался следом, оставив остолбеневших свидетелей так и торчать у балагана.

Только что виденное ошеломило Сашку. В его голове просто не укладывалось, что уже по окончании войны, в самом центре города, среди белого дня, может начаться такая стрельба. Зато Мирек воспринял пальбу на удивление спокойно. Больше того, толкнул локтем замершего рядом Сашку и с криком:

— Бежим, посмотрим! — сорвался с места.

Сашка, ещё толком не соображая, что, собственно, происходит, бросился за ним.

За каких-нибудь три минуты они добежали до Братского моста и тут остановились. На мосту стоял патруль и задерживал пешеходов, а у тех, кто особенно настаивал, тут же проверяли документы. Из Старого города ещё доносились выстрелы, но что там происходит, понять было нельзя.

Хлопцы затоптались на месте, и Мирек вздохнул:

— Ладно, пошли обратно, видишь, оцепление поставили…

— Пошли, — согласился всё ещё не пришедший в себя Сашка, и они молча зашагали назад по Ягеллонской.

Только что, на их глазах, произошла неудачная попытка ареста, и самым невероятным было то, что пытались схватить человека, который сидел рядом с ними, ел вкусный кулеш и так дружески, чуть ли не по-приятельски относился и к Ярке, и к Миреку, и к Сашке.

Понять это казалось невозможным, и, только когда хлопцы, пройдя два квартала, миновали знакомую витрину «Оптики», Сашка спросил:

— Как думаешь, за что его?

— Не знаю, — коротко отозвался Мирек, а потом, с какой-то странно изменившейся интонацией, добавил: — Может, бандеровец…

— Так Ярко ж говорил, он в партизанах был, — возразил Сашка.

— Ну и что? — Мирек пожал плечами. — Бандеровцы тоже были в партизанах.

— Как были? — изумился Сашка. — В партизанах?.. В каких?

— А таких. Украинская партизанка назывались.

— Как же так? — попытался уразуметь Сашка. — У Ярка отец коммунистом был, значит, и партизаны советские, а Петрович там, значит, он тоже…