Онлайн книга «Проклятая картина Крамского»
|
Нашли, значит. Ленька сам дурак. Молчал бы… Только он никогда молчать не умел, трепло и ябеда. Вечно, чуть что не по нем, к классухе бегал. Даже ее достал, но отмахнуться от Леньки было нельзя. У него папаша – настоящий полковник… И где теперь этот полковник? Осталась от него убогая квартирка, приватизированная по случаю, да старая «копейка», которая, как Ленька жаловался, вовсе сгнила. Он позвонил тогда, после Генкиного убийства, и начал плакаться на жизнь. А когда ему прямо заявили, что в этой жизни у всех свои проблемы имеются, и с чужими возиться некогда, Ленька хнычущим голосом заявил: – А я тебя видел. Тогда-то сердце и обмерло. – В школе. У кабинета истории. Все в ресторан уехали, а меня не взяли… Никогда вы со мной водиться не хотели… – В голосе Леньки появились визгливые ноты. – Отделались… а я перебрал немного. Я больной вообще приехал! И голодный! Накатил и заснул… а потом проснулся, и нет никого… в ресторане все… …и вот интересно, откуда он про ресторан узнал, если спал? Иначе все было. На ресторан наверняка сбрасывались, а у Леньки денег не было. Он и в прежние-то времена предпочитал на халяву жить. – А потом гляжу, ты идешь… Так что не надо мне про проблемы… плати… это ты Генку… – Чушь. А сердце уже отмерло. И колотится, стучится о ребра, того и гляди, выломает все… а во рту сухо. – Ну… полиции скажу, пусть сами решают, чего это за чушь… Картина у тебя? Да? – Какая тебе… – У тебя, – перебил Ленька, премерзенько захихикав. – А она поддельная… Обманули дурачка на четыре кулачка… Ага… Я все знаю! И Людку ты… стерва… под Генкину дудку плясала… Приходи, поговорим… только денег принеси… – Сколько? Вопрос вырвался прежде, чем человек понял, что сам по себе этот вопрос сродни признанию. – Двести. Баксов. Для начала, – уточнил Ленька небось, сам шалея от этакой наглости. Двести баксов у человека было. И даже триста. Больше было, но он представил, как будет платить Леньке до конца его никчемной жизни… и даже не во плате дело, но в Ленькиных постоянных звонках, в нытье его, от которого не получится просто отмахнуться. В ощущении власти, которое к Леньке придет рано или поздно. А такие ничтожества, получив власть, становятся тиранами. Проблему следовало решить радикально. – Хорошо. – Человек сел. Он уже знал, что будет делать, и это знание наполняло его спокойствием. – Давай с утра… Я к тебе домой заскочу… …Только бы свидетелей лишних не было… Все-таки устраивать массовое отравление – не самая лучшая идея. – Не, – отмахнулся Ленька. – Завтра поздно. Сейчас давай… – Уже полночь. – И что? Ты чего, спать будешь? Не выйдет… Я вот спать не могу… Душа горит… За справедливость горит… Так что давай шевелись… – А твои… – Выгнала меня, паскудина! Нет, я ее взял… Кто она была? Никто! Я женился, как честный человек… А мог бы послать куда подальше… в дом привел… Теперь она меня из этого дома и гонит. Разве это справедливо? – Нет. Мысль об убийстве больше не внушала отвращения. Напротив, человек понял, что окажет услугу не только себе, но и всему человечеству, избавив его от личности столь бессмысленной и даже вредной, как Ленька. – На остановку давай, – меж тем Ленька прервал поток жалоб на жену, – я тебя встречу… – Часа через два… – Долго… – Или утром. – Человек не собирался отступать. – Я не дома. – А где? – Ну… – Ясно… Сдох котяра, мыши в пляс… – Ленька вновь захохотал. – Ничего, приедешь – расскажешь… Ты мне все теперь расскажешь… Только это, будь другом, бутылку захвати. Отметим… Бутылку человек вытащил из бара. Ее подарили отцу… А он уже не помнил, кто подарил и по какому поводу, главное, выглядела эта бутылка внушительно. Но при всей внушительности игла пробила пробку легко. Человек несколько задумался над дозой. Если Ленька выживет… Не должен. Снотворное и двадцать миллилитров метилового спирта никому не прибавят здоровья. А он проследит, чтобы Ленька все выпил. Ленька и вправду ждал на остановке. – Кидай тут, – велел он, дернув дверь машины. – Шоколадно живешь… а у меня вот… – Кредитная. – Человек соврал, не желая объясняться по поводу машины, которая вовсе не была роскошной. – Кредит… Я тоже хотел кредита взять, так не дали… – пожаловался Ленька. Бросать машину не хотелось. Во-первых, район, в котором Ленька обустроился, не внушал доверия. Еще колеса поснимают, а то и вовсе угонят. Во-вторых, мало ли, вдруг кто заметит. – Давай покажу тебе одно местечко… Моя-то, стерва, из дому погнала… – Ты уже говорил. – А и еще скажу… Что она, что дочка… одним миром мазали… Я на них пахал без продыху… а взамен чего? В то, что Ленька способен пахать без продыху, человек не верил. Но старательно кивал и выражение лица сделал приличествующее случаю – сочувственное. – Погнала… разводиться она будет! И квартиру заберет, потому что я алкаш горький… а я не алкаш. Позволяю себе иногда для отдыху… душа просит… Он вел какими-то закоулками, и человек старательно запоминал дорогу, потому как совсем не хотелось ему потеряться в этом грязном лабиринте. Оказавшись среди гаражей, он вздохнул с облегчением: здесь хотя бы не воняло. Нет, воняло, но терпимо… – А все из-за картины этой… из-за Генки, чтоб ему в гробу криво лежалось. – Ленька сплюнул под ноги. – Я ж почему про тебя молчал? Потому что Генка заслужил! – Тише, – попросил человек. Все-таки места пусть и гляделись глухими, но могли таить в себе неожиданности в виде лишних свидетелей. – Да не боись, туточки никого… Ща придем… Пришли уже, считай… Он остановился перед сооружением столь уродливым, что непонятно было, как подобное вообще существует в природе. Ленька выкопал из-под камня ключ, долго возился с навесным замком – можно подумать, кто-то и вправду пожелал бы заглянуть внутрь этого недогаража – потом распахнул-таки дверь. – Заходи. Чувствуй себя как дома! К немалому удивлению гостя, внутри было… Не сказать чтобы совсем комфортно, но почти прилично. С потолка свисал шнур, и желтая лампа давала свет, пусть тусклый, но все же. В этом свете гараж казался больше, и дальняя стена с полками терялась в сумерках. Зато видны были и стол, и топчан, заваленный старым шмотьем. Стоял у дивана обогреватель… |