Онлайн книга «Пульт дистанционного убийства»
|
– Хорошо. Спасибо, я приду. – Что ж, тогда до свидания. – До свидания, Татьяна. Переговорив с Валентиной Степановной, я решила для себя, что, если Ирина не появится и сегодняшней ночью, я сдам свою лицензию. С этой приятной мыслью я и легла спать. Проснувшись около шести часов, я снова приняла душ, перекусила и отправилась на свой наблюдательный пункт. Благополучно добравшись до поселка и снова оказавшись на дереве, я разместила аппаратуру и первым делом попыталась определить, где находится Зеленский. Но ни в кухне, ни в спальне его не было. Тогда я связалась с ребятами, чтобы узнать, где они. Оказалось, что они уже в доме, но свои наблюдательные пункты в спальне пока не занимали. – Эти углы нам за прошлую ночь уже осточертели, – слышала я недовольный голос с плохо скрытыми раздраженными интонациями. – Чего там сидеть в этой спальне, когда он вон, в гостиной, телевизор смотрит. – Потерпите, ребят, ну еще ночку, – уговаривала я. – Сегодня должна прийти. – Посмотрим… – угрожающе ответила рация, и я поняла, что, если и сегодня ничего не случится, они сдадут в полицию меня. Снова потянулось бесконечное время. День медленно перетекал в вечер, а вечер в ночь. На сей раз я не взяла с собой ни кофе, ни бутерброды. Только то, что нужно для дела, – планшет, наушники, пистолет. К черту бутерброды! Настроение было паршивым. Стараясь не думать о том, что будет, если Ирина не явится и сегодня, я смотрела на экран, время от времени принимая короткие доклады своих подсадных агентов. Вот Зеленский появился в кухне… делает что-то у плиты, видно только спину… ага, яишенка! Ну что ж, приятного аппетита, Станислав Брониславович. Зеленский поел и снова ушел из кухни. Я связалась с ребятами и сказала, что им пора занимать свои места в спальне. И действительно, вскоре жучок в спальне показал пана Зеленского во всем блеске – в семейных трусах и белой майке советского образца. Он залез в кровать, какое-то время читал книгу, потом выключил свет и, по всей видимости, уснул. Я переключила оборудование на режим ночного видения и продолжала наблюдать. Ничего не происходило. Часовая стрелка доползла сначала до часа, потом до двух и показывала уже без четверти три, а я видела перед собой все ту же картину: тело, накрытое одеялом, и нос. «Может быть, я пропустила ее? – в отчаянии думала я. – Может быть, она приходила днем и успела уже подсыпать какой-нибудь цианистый калий, например, в соль?» Нервы не выдерживали. Устав пялиться в экран планшета, я то и дело вглядывалась сквозь густую листву в прекрасное ночное небо. И, разумеется, пропустила ее. В очередной раз переведя взгляд с небосвода на монитор, я увидела, что посторонний силуэт, появившийся в комнате, уже склонился над кроватью. В ту же секунду я пришла в стопроцентную боевую готовность. У меня с ребятами была предварительная договоренность о том, что из своих укрытий они могут выйти только по моему сигналу. Поэтому в спальне никакого переполоха не наблюдалось. Ирина, – а я была уверена, что это была именно она, – спокойно делала что-то над кроватью со спящим Зеленским, но я не очень понимала, что именно. Приборы ночного видения давали не такое четкое изображение, какое дает видеокамера при дневном свете, поэтому, чем именно занимается Ирина, склонившись над Зеленским, я смогла догадаться не сразу. А ребята, перед глазами которых вообще был только вид сзади, понимали, пожалуй, еще меньше моего. И в результате мы чуть было не упустили время. Жучок у изголовья показывал, что у Ирины было что-то в руках, какой-то небольшой предмет, с которым она производит какие-то манипуляции. «Готовится душить? – все пыталась угадать я. – На веревку вроде не похоже…» Между тем Ирина закончила свои манипуляции, положила что-то в карман и подняла кверху то, что держала в руке. Какой-то небольшой прямоугольник… или цилиндрик… и сверху… что это за тоненькая ниточка? Мелькнула и исчезла… И вдруг я поняла… Шприц! Она хочет сделать ему укол. И уже все подготовила, набрала лекарство из ампулы, выпустила из шприца воздух… Эта ниточка, это ведь часть содержимого, которое всегда выливается из шприца в таких случаях…. – Вперед!!! – не помня себя, заорала я, схватив рацию. И тут же увидела на экране, как из-за оконной портьеры выскочил один из бойцов и почти сразу же к нему присоединился второй, из-за шкафа. Они успели, и я смогла наконец перевести дух. – То есть невероятно… то есть кошмарно, – растерянно и испуганно бормотал Зеленский минут двадцать спустя. – Скажите, что все то значит? – Ничего, Станислав Брониславович, ничего страшного, все уже позади, – успокаивала его я. – Теперь больше никто не сойдет неожиданно с ума и никого не убьют. Теперь вы можете спокойно жить в этом доме, который принадлежит вам по праву, и ничего не бояться. – По праву этот дом принадлежит мне, – сверкая глазами, почти выкрикнула Ирина, которая, уже в наручниках, стояла тут же, в комнате. – Правда? Но если дом принадлежит вам по праву, тогда зачем же вы убили всех этих людей? – Я никого не убивала, – огрызнулась она. – В самом деле? А нельзя ли полюбопытствовать, что за препарат вы хотели ввести вот этому гражданину? Витамин В? На это Ирина не ответила, но взглянула на меня почти с ненавистью. – Ампулку там, у нее в кармане, не забудьте приобщить к делу, – напомнила я охранникам. Прошло еще немного времени, и приехала опергруппа, присланная Кирей, вовремя предупрежденным мной. Ирину увезли, но я решила еще немного задержаться. У меня еще было дело здесь. – Ну что ж, Станислав Брониславович, ваш заказ выполнен, дело раскрыто. – Неужто то все сделала вот та небольшая девушка? – Она самая. – То есть невероятно. – Почему же невероятно? Мне приходилось видеть еще и не такое. – Но зачем ей убивать меня? – Как же зачем? Чтобы унаследовать этот дом. – Но наследовать могут только родственники. – Ну да. Вот она и есть… родственница. – Как то? – Станислав Брониславович, время уже позднее, давайте мы с вами договоримся, когда вы сможете расплатиться со мной, я приду, и тогда уж все вам подробно расскажу. – Платиться? – сразу перестал понимать русский язык Зеленский. – Когда? – Когда вы назначите, – после волнений, испытанных на дереве, ничто уже не могло рассердить меня. |