Онлайн книга «Чужой огонь»
|
– Кто тебе внушил эту чушь? – поинтересовался Аид. – Как… В каком смысле? – растерялся Генеральный секретарь. В его американской голове не укладывалась мысль о том, что высшие силы, коли уж таковые существуют, могут быть лживы и коварны. – Ну, не стесняйся, – подбодрил его Аид. – Расскажи, кто тебя убедил, что боги справедливы? – Это же всем известно… – беспомощно выдавил мистер Акманек, на глазах теряя солидность. – Ерунда. – Аид легкомысленно пожал плечами. – Мы и так пошли на уступку, позволив вам бороться за право обладать огнем, а не грубо отобрав его. Потому не ругайтесь, дайте нам фору. Устраненные спортсмены сильны, и мы не могли точно спрогнозировать результат, вот и пришлось несколько увеличить наши шансы на победу. – То есть теперь вы можете спрогнозировать… итог? – пораженный такой наглостью, уточнил Глуховцев. – Конечно, – развел руками Аид. Зал заседаний буквально взорвался возмущенными воплями. Политики стремительно теряли облик, позабыв о телекамерах, о карьере, о миллионах глаз, наблюдающих сейчас за ними. – Это неслыханная дерзость! – орал представитель Великобритании, прикладывая салфетку к разбитой губе. – Произвол! Непозволительно! – Китаец стучал по столу кулаком. – Предлагаю привлечь международный суд! – гневно кричал французский политик. – Ввести в Москву вооруженные силы ООН! – Исключено! – яростно возражал Глуховцев. – Вы ответите за гибель спортсменов! – Снова китайский представитель. Круглый стол одним махом превратился в базарную лавку. – Прекратите это мракобесие наконец! – воззвал к собравшимся Тревор Акманек. Он взял себя в руки и снова казался спокойным и рассудительным руководителем. – Не уподобляйтесь обезьянам! Разве вы не видите – эти провокаторы только этого и добиваются! – Первая здравая мысль за последнюю минуту, – одобрительно кивнул Apec, откровенно потешаясь над раздухарившимися политиками. Члены Совета Безопасности постепенно пришли в себя и нахохлились. Ну прямо курятник, в который согнали пятнадцать петухов. – Вы выслушаете наши условия? – наигранно вежливо поинтересовался Apec. – Да, – злобно огрызнулся мистер Акманек. – Первое. Не пытайтесь нас уничтожить или вывести из строя. Хоть мы и бессмертны, сам процесс чрезвычайно неприятен. И после этого остается, знаете ли, неприятный осадок. Хочется делать всякие гадости… Второе. Виды спорта, в которых сразятся команды людей и богов, мы объявим завтра в полдень по московскому времени. Гарантирую, что все они являются олимпийскими. Согласованию и обсуждению выбранные позиции подлежать не будут. Третье. Устраненные спортсмены вернутся сразу после окончания Олимпийских игр. Поучаствовать они не смогут, зато поделятся массой впечатлений – кто-то о царстве Аида, кто-то о владениях Посейдона, кто-то о мире Артемиды. И четвертое. Мы выберем консультанта. За фигурой Татьяна Мычина не следила. Оплывшие бедра родившей тройню сорокалетней женщины явно не шли ей – нерожавшей даме, которой едва перевалило за тридцать. Вислые конусы груди также не добавляли шарма. – Телевизор смотрим? Развлекаемся? – язвительно спросила она, появляясь на пороге. Все сотрудники обернулись, только Тсандер продолжил похрапывать. Выглядела Мычина неважно. Бледные щеки и темные круги под глазами были старательно заштукатурены макияжем. Вся она как-то осунулась, постарела за время болезни. Лишь взгляд остался такой же озлобленный – взгляд человека, который во всех своих проблемах винит окружающих. Максим внутренне застонал. Не было печали, черт возьми! Приперлась. И ведь только неделю назад пластом валялась с пневмонией. Вот ведь насколько сильно бывает у некоторых людей нежелание делиться карьерой. Прямо-таки воля к власти – старина Ницше мог бы гордиться таким отборным экземпляром. – Где Саша? – поинтересовалась Мычина, направляясь к своему кабинету, в котором Долгов уже успел освоиться. – Астафьев погиб, – черство ответил Максим. Мычина остановилась и пристально посмотрела на него. Максим выдержал взгляд. – Как? – Автокатастрофа. – В «пятиминутку»? – Да. Кажется, Мычина несколько обмякла. Возможно, ей даже стало жалко бывшего начальника пресс-службы. Но уже спустя несколько секунд в ее больших кукольных глазах мелькнуло понимание ситуации. – Видимо, теперь мне придется исполнять его обязанности. Марина, сделай отчет за прошлую неделю и пришли мне. Бурмистров у себя? – Не знаю, Татьяна Анатольевна, – выдавила Маринка, прячась за монитор. – Ладно, разберусь. Вы чего расселись? Что, нет работы? Долгов, зайди ко мне через десять минут. Мычина окинула всех презрительным взглядом и закрылась в своем кабинете. Несколько секунд в воздухе томилась тишина, только диктор что-то бормотал с экрана телевизора. Потом неожиданно громко всхрапнул и проснулся Тсандер. Он потянулся, протер глаза и спросил: – Вы чего окислились, словно лимонов наелись? – Мычина вернулась, – буркнул Артем, откладывая УК РФ. – Таки выздоровела? – Да кто ж ее разберет. Пришла и заперлась у себя. Тсандер почесал объемистое брюхо и вздохнул. – Ну что, коллеги, – усмехнулся Максим, – добро пожаловать в дерьмовый мир обратно. – Да еще неизвестно, что решит Бурмистров, – быстро сказал Рыбалко. – Лично я попрошу, чтобы начальником сделали вас. Мне так спокойней. – И я, – пискнула Маринка. Тсандер заворочался на диване и неопределенно подвигал бровями. – Спасибо, конечно… – сказал Максим. Он был искренне рад, что сотрудники на его стороне. – Спасибо, ребята. Звякнул телефон. Маринка подняла трубку, ответила: – Пресс-служба Оргкомитета. Здравствуйте. Послушав несколько секунд, она вернула трубку на место. Обратилась к Долгову: – Вас Бурмистров к себе вызывает. Срочно. – Началось в колхозе утро… – проворчал Максим, набрасывая пиджак. * * * Президент Оргкомитета XXX летних Олимпийских игр Михаил Викторович Бурмистров в прошлом был профессиональным пловцом. Медали на триколорных ленточках и кубки украшали целую стену в его шикарном кабинете. Огромный стол в форме буквы «Т», несколько кресел, десяток стульев, кожаный диван возле широкого окна, шкаф для документов, олимпийский стяг на высоком древке и куча нераспечатанных комплектов спортивной формы, так некстати наваленная возле тяжелой дубовой двери. – Проходи, Долгов, – сказал Бурмистров. – Присаживайся. |