Онлайн книга «Чужой огонь»
|
– Да нет, что ты! Они вроде бы не хотят нам зла. – А кто они? – По всей видимости, военная разведка. Я сказал полковнику про Торика, попросил помочь нам добраться до него. Слушай, Маринка… – Да? – Тебе не кажется, что Фрунзик не тот… э-э… за кого себя выдает? – А за кого он себя выдает? Максим задумался ненадолго. – То-то и оно. Он ведь ни за кого себя и не выдает. Мы абсолютно ничего о нем не знаем. Я как-то спросил Юрку – давно ли он знаком с Фрунзиком? Он сказал, что года полтора, но, мол, парень в доску свой и все такое… А сам Герасимов о себе никогда и не рассказывал. Подумай, постарайся вспомнить, что мы знаем о его прошлом? – Я… я не могу припомнить точно. Кажется, он работал… Хм… то там, то тут. – Видишь. – Ты думаешь, что Фрунзик… – Я пока ничего не думаю… Да и то, что он себя педиком позиционирует, – туфта. Я однажды – мы еще в Москве были – застукал незнакомую девушку, выходящую из квартиры, когда там был только он. До последнего времени я не придавал этим мелочам особого значения, но после случая с доносчицей эллинес обратил внимание, что Герасимов прячется под какой-то личиной. Позади Долгова скрипнул диван. – Ты видела его глаза в тот момент, когда он разговаривал с этой девчонкой? – продолжил Максим. – Если бы в них не было столько ненависти, я бы подумал, что Герасимов заодно с богами. Но он так смотрел на нее… – Как? – тихо спросила Маринка, обнимая Максима сзади за шею. Он повернулся. Опустил голову, касаясь лбом ее лба. И все мысли вылетели из его головы от этого прикосновения. – Почему я столько лет не замечал тебя. Ведь ты была совсем рядом. Боже, какая же ты красивая… Маринка усмехнулась, глядя на Долгова своими огромными карими глазами снизу вверх. – Я-то уж точно не бог, – прошептала она. – В этом можешь не сомневаться. – Не сомневаюсь. – А помнишь тот день, когда ты впервые пришел к нам в пресс-службу? Народ был в курсе, что за тебя батя хлопотал. Многие косо смотрели на тебя. А я почти сразу поняла, что ты не чванливый протеже, которого ждали. Максим смотрел на Маринку почти в упор, но взгляд почему-то отказывался фокусироваться. – А когда Зевс меня за горло схватил, помнишь? Ты бросился на него, а он тебе в грудь как шарахнет, по ребрам… – До сих пор побаливает, если погода резко меняется, – сказал Долгов, машинально прикасаясь к левой стороне груди. – Сейчас не болит? – совсем тихо спросила Маринка, кладя свою маленькую ладошку поверх его. – Просто раскалывается… Внутри будто взорвался заряд, аккумулировавшийся очень долго. Долгову показалось, что на мгновение на планете снова вспыхнуло пламя – жгучее, рвущееся вверх. Он сам не заметил, как принялся расстегивать непослушными пальцами химзащитку на груди у Маринки. Девушка тоже стала дергать пуговицы на его одежде, путаясь в движениях. Спустя несколько чрезвычайно длинных секунд они прильнули друг к другу огненными телами… …подошел к ее лежанке в дальнем углу. Уперся взглядом в комочек желанной плоти, прожигая его насквозь налитыми кровью глазами. Сорвал сначала одно одеяло. Затем второе. Она села на лежанке, не понимая спросонья, что происходит. Химза слегка съехала в сторону, обнажив светлый кусочек плеча. Это еще больше возбудило его – теперь совсем не осталось сил сдерживаться! Да и зачем?! Вот она, прямо перед ним! Маленькая, уступчивая! Теплая… Он протянул руку и расстегнул пуговицу… Зачем она завизжала, дура?! Перебудит же всех! Ну вот, кажется, этот урод Герасимов заворочался… Кто это отшвырнул его – Максима – в сторону? Да хватит же вопить, как резаная! Кто сбил его с ног? А-а, это ты, Герасимов! Белобрысый сукин сын! Педик несчастный, зачем ты лезешь не в свое дело? Главное подняться и не обращать на его скотские выходки внимания. Ведь его ждет миниатюрное, но оттого лишь более милое тельце этой невыносимо пищащей девки. Удар… Прямо в губу попал, сивый пидор… Максим оттолкнул Маринку от себя, бешено глядя на ее обнаженную грудь. Маленькую, размера первого – не больше, с напряженными темно-коричневыми сосками, забавно торчащими в разные стороны. – Т-ты… т-ты что? – Маринка, – запинаясь, произнес Максим, закрывая лицо руками. – Маринка… я не могу… – Почему? – В голосе девушки сквозь непонимание и шок прорезались слезы. – Я вспомнил… Только что вспомнил… Как все это случилось той ночью… В Ишиме. Маринка беззвучно заплакала. Быстрыми и точными движениями застегнула сорочку и куртку. – Это ведь прошло, Долгов, – как-то отрывисто и жестко сказала она. – Нет, – ответил он, не отрывая рук от лица, – это пока не прошло. И я не хочу, чтобы это снова когда-нибудь вырвалось на свободу. – У меня уже больше года не было мужика. – У меня тоже… Маринка перестала всхлипывать и обескураженно замолчала. Потом сухо произнесла: – Не смешно. До Максима только теперь дошел смысл сказанной им фразы, и он пробормотал: – Я не то, совсем не то хотел сказать. Женщины… конечно, женщины, у меня не было… Я… просто боюсь какого-то внутреннего чудовища. – У усредненных людей не бывает внутренних чудовищ, – тихо произнесла Маринка. – Застегнись, не позорься. На пороге уже в течение целой минуты стоял Юрка Егоров. Через час полковник собрал всех четверых и еще какого-то сержанта в холле на первом этаже. Здесь было довольно светло и приятно пахло недавно обработанной древесиной. Узкая винтовая лестница вела наверх, возле массивной стальной двери находились вешалки и полочки для обуви, на одной из стен висела здоровенная картина, на которой была изображена какая-то невообразимая вакханалия. Сесть было некуда. Пимкин в одной руке держал автомат стволом вниз, а в другой – небольшую рацию. Его высокий лоб был покрыт едва заметными капельками пота и несимметрично разрезан вертикальными бороздками морщин. Все молча ждали, что он скажет. – Ситуация такова, – начал он, переводя взгляд с пола на хмурое лицо Фрунзика. Помедлил, словно собираясь с мыслями. – Господин Герасимов объяснил нам с сержантом Врочеком основные, так сказать, положения вашей… э-э… гипотезы. И многое прояснилось. Если предположить, просто гипотетически предположить, что вы правы, и Торик является ключом к разгадке сущности так называемых богов, то вся суета, связанная с вашим путешествием, становится объяснима. И я не удивлюсь, если через минуту под нами взорвется ядерная боеголовка эквивалентом в пару мегатонн. Егоров сглотнул, но промолчал. Лишь покосился на мрачного Фрунзика, привычно теребящего отвисшую мочку уха. |