Онлайн книга «Плазмоиды»
|
Переводчик кивнул: – Пришлось спустить сюда из собора, когда началось вторжение. Швейцарский гвардеец, охраняющий зал под гигантским гербом Ватикана со стилизованным изображением короны и двух скрещенных ключей, довольно грубо сказал что-то на итальянском, и переводчик приложил указательный палец к губам. И снова – бесцветные стены, потолки, двери… «Словно наваждение какое-то, – подумалось Долгову. – То роскошь бесценных сокровищниц мировой культуры, то тусклые трубы коридоров». – Помните, Нина, вы говорили о случайностях? – спросил Пимкин, когда они шли по очередной ветвистой каменной кишке. – Да. К чему вы это? – А вот в голову мысль пришла: почему мы с этими людьми встречаемся в самые сумасшедшие моменты истории? Случайность? Или какая-то дикая закономерность? – Но это ведь всего вторая встреча. Разве можно делать выводы из такого ничтожного количества посылок? – В математической логике есть такое понятие: дизъюнкция, – мрачно сказал Герасимов. – Или-или. Третьего варианта не требуется… – Скажите, товарищ генерал-лейтенант, – вдруг вклинился в разговор Торик, который уже давно не произносил ни слова, – как вы сумели остаться в живых тогда, в бойне у объекта «Подснежник» под Томском? Вы вызвались прикрывать наш отход. Без шансов на чудесное спасение. Пимкин вздрогнул. Он думал, что уже выскреб из памяти тот осенний день, в котором остались лежать в грязи бойцы, сражавшиеся вместе с ним, не рассчитывая на победу. Только для того, чтобы дать призрачный шанс тем, кто хотел отправиться в далекое путешествие на Марс. Между прочим, тоже без шансов. Без надежды. И… даже без веры. Просто так устроен человек: когда не остается уже ничего, он делает последний отчаянный шаг… А потом – случайность. Или-или. – Святослав, – наконец произнес генерал, поиграв желваками, – мне просто повезло. Как и вам. Торик промолчал в ответ. Ветка неожиданно открыла глазенки и заворочалась на руках у Максима. – Мы где? – Спи, – тихонько сказал Долгов и нежно поцеловал дочку в темную челку. – Мы в пути. Ветка вздохнула и снова сомкнула веки. Он сидел за столом перед монитором, бегло проглядывая какие-то сайты, и параллельно разговаривал по мобильнику. Тихий, но не слабый его голос звучал ровно, без эмоциональных всплесков и синкоп. Латынь в его устах не казалась эпатажем. На лилейной мантии золотой католический крест выглядел уместно, не бросался в глаза. Старческое лицо было озабочено, но по-деловому. Оно не несло на себе фальшивой печати великой скорби, как часто бывает у священников. Голубоватые отсветы компьютерного экрана вычерчивали морщины на щеке, скуле и лбу. Кисть руки, в которой был телефон, слегка подрагивала. По обе стороны стола, на почтительном, однако, расстоянии, стояли телохранители, облаченные в серые костюмы. У одного из них через правый глаз тянулась черная повязка. Второй скрывался в полумраке, возле задней стены кабинета, на которой висел большой желто-белый флаг. Именно кабинета. Апартаментами помещение с довольно строгим убранством и удобной, практичной мебелью назвать можно было только с натяжкой. Кого-то Максиму напомнили эти застывшие в позах истуканов стражи с неподвижными лицами и заложенными за спину руками… Тем временем человек за столом закончил беседу, захлопнул мобильник и отложил его на край стола. – Его святейшество Папа Римский Иоанн Павел Третий, – немедленно продекламировал переводчик, выйдя на свет. Папа внимательно рассматривал вошедших своими некогда голубыми глазами, подернутыми теперь старческой пеленой. Никто не смел нарушить молчание. Воистину магическая аура окружала этого старого человека в снежной мантии… Герасимов машинально снял шапку со своей белой шевелюры. И без того большие, темные глаза Торика еще увеличились, и теперь в них можно было рассматривать себя, как в зеркальцах. Генерал невольно приосанился. Волкова украдкой перекрестилась. Маринка улыбнулась как-то загадочно и печально, словно давно ждала этой минуты. Юрка просто отвалил челюсть. А Долгов крепче прижал к себе дочку и снова посмотрел на телохранителей, силясь вспомнить, кого же они ему напоминают… Первым не выдержал, как и следовало ожидать, Егоров. Он шмыгнул носом и пробормотал: – Пленус вентер нон студет либентер. Мементо мори… На этом сомнительные познания Юрки в латыни были исчерпаны, и он заткнулся. Парень-переводчик в смятении сделал шаг назад, телохранители напряглись, Фрунзик чуть не прыснул со смеху, а генерал повернул голову и посмотрел на вконец растерявшегося Юрку, словно на конченого дебилдона. Обстановку разрядил сам Папа. – Очень смешно, – сказал он на русском практически без акцента. После чего обратился ко всем: – Присаживайтесь, дети мои. Девочку с матерью проводите в зал отдыха. Дайте им все, что попросят. Словно по волшебству загорелся яркий верхний свет, а переводчик бесшумно ретировался из кабинета. Откуда ни возьмись появились двое служителей в светлом одеянии и в ожидании встали рядом с Маринкой. – Давай мне Ветку, Максим, – негромко сказала она. – Не думаю, что мы вам здесь понадобимся. Долгов в который раз за последние сутки с удивлением поглядел на жену. Интересно, после чего она стала такой… спокойной? Он осторожно передал сопящую девочку на руки матери, и Маринка, сопровождаемая двумя служителями, покинула кабинет через боковую дверь. – Господин генерал, госпожа полковник, – произнес Папа, выключая монитор, – нам предстоит побеседовать. Располагайтесь. И вы, господа привратники, тоже… Вот после этих слов Долгову стало неуютно по-настоящему. Стало быть, Пимкин поведал главе католической церкви о них. Но зачем? Его взгляд вновь непроизвольно скользнул по каменному лицу телохранителя. «Дьявол! – вдруг вспыхнуло в голове. – Да они же из секты! Из этих самых Безымянных!» Максим хотел закричать вслух, что все это – ловушка! Что встреча подстроена! Что их заманили, чтобы убить! Он хотел броситься вслед за Маринкой!.. Но в горле внезапно пересохло. Он вскочил с кресла… Но Папа с легкой улыбкой посмотрел на него и успокоительно поднял руку. – Сын мой, Максим, садись. Не бейся в догадках. И не бойся… – Но… откуда вы… – Твое лицо слишком красноречиво. Мои охранники действительно являются сектаторами древнейшего братства, принявшего на себя обязательства хранить великое пророчество и способствовать исполнению его, когда придет священный час. |