Онлайн книга «Завтра война»
|
Как же он называется?.. Словом каким-то таким, для шведского уха корявым… Тут конструктор не сдержался и пустился в радостный пляс: профессиональная память все-таки начала сдавать позиции! Он не знает, как называется эта машина! И самое приятное: знать не желает. Плясал Эстерсон неуклюже. Но, видимо, довольно забавно – о чем свидетельствовал смешок Полины. Она только что вышла из радиорубки с консульским телефаксом на свернувшемся в свиток отрезе полимерной бумаги. – Роло, вы – один из самых странных людей, каких мне доводилось встречать в своей жизни, – сказала Полина. – Это плохо? – смущенно улыбнулся Эстерсон. – Нет. – Связались с консульством? – Да – не то к счастью, не то к сожалению. Вы никогда не догадаетесь, кто к нам пожаловал. – Уже догадался. Это Клон. – Откуда вы знаете?! – Вы, кажется, все никак не привыкнете, что я настоящий космический конструктор. Я узнал в этих грохочущих ящиках у нас над головой плод многолетних мучений моих конкордианских коллег. Так что же пишет консульство? – Да вот, полюбуйтесь. Эстерсон принял бумагу, оказавшуюся на ощупь холодной и скользкой, как рыба. Сообщение было отпечатано на семи стандартных языках Объединенных Наций. Чтобы не возиться со сканером «Сигурда» (который капризничал после купаний под здешними дождями), Эстерсон отыскал между китайским и хинди вариант текста на немецком и с горем пополам прочел. Статус: публичный Отправитель: консул Вильгельм Стабборн, колония Вайсберг Всем, кого это касается В соответствии с Договором о Совместном Укреплении Обороны от 4 ноября 2621 года вооруженным силам Конкордии разрешено создать маневренную базу флота на планете Фелиция (пп. 7 и 9.4 Договора). При этом статус Фелиции как демилитаризованной зоны сохраняется повсеместно, за исключением акватории залива Бабушкин Башмак и ста двадцати кв. км прилежащей к нему суши (см. карту в Приложении 4 Договора). Соблюдение интересов граждан Объединенных Наций и разумного местного населения Фелиции гарантировано повсеместно на территории демилитаризованной зоны (п. 11.2 Договора). Прошу отнестись к конкордианским военнослужащим как к союзникам, призванным защитить наши совместные интересы в данном секторе Галактики и обеспечить оборону Сферы Великорасы в случае агрессивных действий вероятных противников. – Слава тебе, господи, – облегченно вздохнул Эстерсон. – А я уж грешным делом подумал: война. – Я тоже, – мрачно сказала Полина. – Ну так радоваться надо! – Радоваться нечему. То есть спасибо, конечно, что не война. Но в том, что у нас под боком будет хозяйничать военщина, я ничего хорошего не вижу. – Как-нибудь образуется. Клоны – народ дисциплинированный. И о моей скромной персоне они не знают ровным счетом ничего компрометирующего. Признаться, для меня было бы куда хуже, если б здесь решил строить базу наш родной флот. – О себе вы никогда не забудете подумать, – сказала Полина с горечью в голосе. – А о сирхах, которые живут на холмах над заливом? Об океанских городах моих подопечных? Вообще, Фелицию вам не жалко? Эстерсон покраснел. – Извините, Полина… Вы правы. Я привык рассуждать, как форменная свинья. Меня не учили другому, понимаете? Но я стараюсь научиться. – Видно, плохо стараетесь… Впрочем, и вы меня тоже извините. Мне, наверное, не понять, что это такое – все время жить в страхе перед своими бывшими работодателями. – Eto nemnozhko hrenovo, – сказал Эстерсон по-русски. Полина не сдержала улыбки. Они помолчали. – Ну что, пошли ужинать? – предложил конструктор. – Пойдемте. Кстати, Роло, вы не могли бы лечь сегодня со мной? – Простите?.. – Я поставлю вам раскладушку в гостиной. Там вполне просторно. Мне будет спокойнее, если мы будем спать под одной крышей. – Вы боитесь? Полина немного помедлила с ответом, потом нарочито твердо ответила: – За вас. Начинается местная солнечная зима. Я не хочу, чтобы вы простудились. Было тепло и безветренно. Маленькая ложь Полины растрогала Эстерсона. Но конструктор не нашелся, как выразить ту сложную гамму чувств – благодарность, нежность, дружескую иронию, – которую вызвала в нем эта русская женщина, хотевшая во всем казаться сильной и независимой амазонкой. Издалека донесся нарастающий гул. Не было смысла комментировать друг для друга очевидное: флуггеры высадили рекогносцировочный отряд и возвращаются на орбиту за подкреплением. До залива Бабушкин Башмак, где клоны, если верить дипломатическим витийствам, взялись крепить оборону Великорасы, по прямой было семнадцать километров. По мнению Эстерсона – достаточно далеко, чтобы не обращать на новых соседей ни малейшего внимания. По мнению Полины – достаточно близко, чтобы новые соседи рано или поздно сунули свой длинный нос в их дела. Вывод, который сделала Полина, был по-женски парадоксален: надо устроить генеральную уборку и заготовить вдоволь деликатесов. Ведь в любой момент можно ждать гостей! И какими бы ни были их намерения, добрыми или злыми, как бы она сама ни относилась к клонам – плохо или очень плохо, – долг хозяйки обязывал. Теперь у них с Эстерсоном прибавилось работы. Надо было наконец-то вычистить авгиевы конюшни заброшенных бассейнов, подновить все дорожки и клумбы, убрать песчаные заносы вдоль обращенной к океану части забора… Чем они и занимались – почти не разговаривая, перебрасываясь в иной день лишь десятком-другим фраз. Флуггеры сновали туда-сюда круглые сутки. Правда, они изменили посадочный маршрут и заходили на Бабушкин Башмак с востока. Поэтому об их полетах можно было судить только по блужданию неприметных звездочек над горизонтом. Зато спустя несколько дней появились вертолеты. Одна пара проходила над океаном мимо биостанции ровно в восемь десять утра по местному времени и возвращалась спустя час. Второй патруль летал вечером, перед заходом солнца. Один вертолет всегда тащил под брюхом огромную раму металлоискателя. Другой – буксировал по волнам длинный оранжевый банан на подводных крыльях. Эстерсон предполагал, что это контейнер комплексной разведки. Как всегда, конструктор не ошибался. Теперь уже Эстерсон не считал, что расстояние в семнадцать километров – такой уж огромный буфер между биостанцией и клонами. Четыре дня кряду он, заслышав рокот вертолетов, спешил укрыться где-нибудь под крышей или под пологом леса. От греха подальше. Клоны, конечно, никак не связаны с «Дитерхази и Родригес», а все-таки лишняя предосторожность не повредит. |