Онлайн книга «Версаль. Мечта короля»
|
Филипп глянул сквозь щель занавеса. – В церкви уж что-то больно весело. Пусть тебя нет в зале, но они могли бы выказать тебе дань уважения. Вот бы у них вытянулись физиономии, появись ты сейчас. – Я не выйду. Не могу. – Поступай как знаешь. – Откуда в придворных столько непочтительности? Протокол требует иного поведения на похоронах. – Наверное, нам следовало бы кланяться протоколу, а не тебе, брат, – усмехнулся Филипп. Людовик схватил Филиппа за воротник. – А ты был бы не прочь отобрать у меня власть? – спросил король, ощущая закипавшую ярость. – Разве мы говорили о власти? Твоя дочь умерла. Ее мать лежит одна, больная и испуганная. – Кто взялся учить меня нравственности? Тот, кто одевается как женщина и совокупляется на женский манер? Филипп мотнул головой: – Твоя королева, если бы ей позволило здоровье, непременно была бы здесь и оплакивала свое дитя. А ты, не имеющий препон, решил прятаться. В том-то и дело. Людовик разжал пальцы. – Ошибаешься. У меня есть препона, и сейчас она стоит передо мной. Пунцовый от гнева, Филипп юркнул в боковой коридор и вошел в церковь через общий вход. Вяло перекрестившись, он опустился на скамью рядом с Генриеттой. Впереди сидел Шевалье. – Ну как король? – шепотом спросила Генриетта, вытирая со щеки слезинку. – Я не ошибся в своих предположениях, – качая головой, ответил Филипп. – Ему бы стоило находиться здесь. – Он не скорбит. – Возможно, только на публике. – Везде. Этот человек не умеет плакать. – Перед вами он не заплачет. Мужские слезы видит только женщина. Его сердце наверняка разрывается от скорби. – Его сердце? – насмешливо переспросил Филипп. – Если у него и есть сердце, оно сделано из совершенно другого материала, нежели наши. Разве не так? Шевалье обернулся к ним и наградил Филиппа дразнящей улыбкой. – Вы чудесно выглядите, Месье, – сказал он и подмигнул Генриетте. Генриетта вперилась в него сердитым взглядом. Шевалье, усмехнувшись, повернулся к ним спиной. Тогда Генриетта опустила голову и безудержно разрыдалась. Устремив глаза к небесам, аббат Боссюэ начал читать «Отче наш». А тем временем в зале далеко не все внимали молитве. Луиза де Лавальер с печалью и тревогой смотрела на гробик. Шевалье тоже разглядывал этот шедевр погребального искусства, подозревая беззастенчивый обман. В глубине часовни Монкур, невзирая на траурную церемонию, улыбался Лувуа. Но за стенами церкви происходили еще более интересные события. Закутавшись в плащ с капюшоном, Бонтан гнал лошадь по раскисшей, изрезанной колеями дороге, удаляясь от Версаля. Проехав несколько лье, он достиг небольшого женского монастыря, притулившегося к склону холма. У ворот его уже ждали две монахини. Бонтан спешился, подошел к ним и распахнул плащ, под которым тихонько посапывала дочь Марии Терезии. – Благодарю вас, сестры, – сказал Бонтан, передавая монахиням малышку. Лорена нырнула в узкий коридор королевского охотничьего замка. В руках она держала важный документ, успев спрятать его раньше, чем поравнялась с шедшим навстречу гвардейцем. Фабьен Маршаль, посетив задворки замка, нашел зеленоглазую горничную со шрамом на подбородке. Она была одна в своей комнатенке и явно готовилась к отъезду. Фабьену не понадобилось много времени, чтобы обвязать шею девушки рукавами рубашки, поставить горничную на стул, а саму рубашку прикрепить к невысокой потолочной балке. Потом он пинком ноги отшвырнул стул. Вот так. Самоубийство, причем столь очевидное, что в этом никто не усомнится. Заметив на кровати платок с вышитым цветком, Маршаль спрятал его в карман. Генриетта сидела в своем будуаре, упираясь локтем в овальный столик. Распущенные волосы ниспадали на плечи. Ее лицо было мокрым и распухшим от слез. – Мертвое дитя, – в который уже раз повторяла она, прикладывая к щекам кружевной платок. – Вдруг такая же участь ждет и дофина, а затем и его величество? Мадам де Монтеспан, сообразительная и самая красивая из фрейлин Генриетты, перегнулась через столик и взяла свою госпожу за руку. Маркиза де Монтеспан была красивой, рослой и худощавой женщиной с золотисто-каштановыми волосами и лучистыми глазами. Остальные фрейлины находились в соседней комнате, занятые делом. Одна из них плела кружево для рукавов, другая читала, а третья штопала чулок. – А ведь вы уже знаете ответ на этот вопрос, – мягко ответила госпожа де Монтеспан. – В таком случае ваш муж стал бы королем, а вы… – Нет! – возразила Генриетта, отбросив платок. – Я бы не желала жить в мире, где нет моего дражайшего… нашего дражайшего короля! И где есть Шевалье, да убережет нас Господь. Он и сейчас раскалывает двор. Я выходила замуж за одного мужчину, а вынуждена мириться с присутствием его милого дружка Шевалье. Как вам такой «брак втроем»? Стань мой муж королем, правил бы не он, а Шевалье, который бы всех держал в узде. Мой муж был бы у него ковриком под ногами! – Вам так кажется, – улыбнулась мадам де Монтеспан. – Ваш муж – прекрасный человек. Из него получился бы прекрасный король. А у вас появилась бы власть королевы. – Я видела, чтó власть способна сделать с человеком и как ее у человека могут отобрать. Мадам де Монтеспан сочувственно кивнула: – Конечно, в том повинны английские заговорщики и известные события, благодаря которым ваш брат сменил на троне вашего отца. – Сменил, пока… пока ему не отрубили голову. – Дорогая Генриетта, успокойтесь. Идемте, полюбуемся на красивые ткани в модном павильоне. Сюда приехали все лучшие парижские портные. Я еще не видела такого изобилия тканей. – Вы мне лучше погадайте. Атенаис де Монтеспан не возражала. Она взяла колоду карт Таро и протянула Генриетте. Та дрожащими руками перетасовала карты и положила их лицевой стороной вниз. Госпожа де Монтеспан стала медленно переворачивать карты. – Карты повествуют нам о прошлом, настоящем и будущем. Ваше прошлое исполнено печали. Однако в настоящем у вас есть друг, желающий вам помочь. – Если бы я смогла найти такого человека, я попросила бы его только об одном: защитить моего короля, – сказала Генриетта. Рука Атенаис замерла над последней картой. Фрейлина словно изучала лицо своей молодой хозяйки. – Вы очень о нем печетесь. – Я готова сделать для него что угодно. Мадам де Монтеспан улыбнулась, затем перевернула последнюю карту. Это была Смерть. «Я ничего не забыл. Я помню все…» |