Книга У солдата есть невеста, страница 127 – Александр Зорич

Тьма клубилась возле колодцев, поземкой ползла вдоль сараев. Омертвелыми щупальцами обнимала голые деревья. И даже факелы, возжечь которые наконец-то разрешил Бран, с этой всепроницающей тьмой, казалось, не могли сладить.

Чавкая сапогами по грязище, Брану оставалось лишь пожалеть о том, что нет снега.

«С ним было бы веселее. Он закрыл бы все это, спрятал…»

Да и мороз бы не помешал. Хотя мороз по-своему затруднял лагерное житье – удваивая количество необходимого продовольствия и дров – были у мороза и свои дары. Например, на морозе не так воняло.

«Мороз – очищает, снег – возвышает», – вспомнилась Брану поговорка, бывшая в ходу у настоящих, «кровных» Ледовооких.

Сам Бран не был Ледовооким по рождению. И его мать, и его отец, и его предки – все были людьми из плоти и крови, заключившими с Ледовоокими спасительный для себя Завет. А значит, недалекими родственниками тех самых варваров, что учинили резню в Ларсе…

Вдруг в доме огдобера – так на языке Ледовооких назывался военный правитель города – блеснул свет. Словно бы некто со свечой подошел к окну второго этажа, но тотчас отпрянул.

«Или померещилось от усталости?»

Бран на секунду зажмурился и вновь открыл глаза. Нет, все верно, свет в окне. Но стоило Брану приблизиться – огонек исчез.

Он передал поводья жеребца слуге и, кликнув телохранителей, зашагал по направлению к погруженному в недоброе безмолвие зданию. Оно пострадало от пожара меньше, чем другие дома, ведь было выстроено из камня.

Бесшумно распахнулась дверь. Под ногой Брана застонала потревоженная половица.

Бран обнажил свой меч и поднялся на две ступени. Потом еще на три. Его телохранители последовали за ним.

Вот она, дверь в комнату, где блеснул свет. Притворена, но не заперта.

Не церемонясь, Бран распахнул дверь ногой, прикрыл темя восставленным над головой мечом и ворвался внутрь так стремительно, как только умел. Следом бросились его люди.

Свет ударил в глаза, Бран сощурился.

Что ж, свеча по-прежнему горела, воткнутая в морщинистое жерло залитого воском канделябра. Никто и не думал ее гасить. Окна комнаты были занавешены тяжелыми, непроницаемыми для света черными портьерами. Как видно, в тот момент, когда Бран заметил огонек, портьеры были не до конца задернуты. А может быть, случайный сквозняк всколыхнул ткань и лучи света выскользнули в образовавшуюся щель, разболтав всему миру тайну огонька?

За высоким дубовым столом, развернутым к двери, сидел человек с узким костистым лицом. На нем были свободные черные одеяния и серый матерчатый шлем, закрывающий грушевидную голову и двумя округлыми мысками спускающийся на скулы.

Канделябр возвышался по правую руку от него. По левую стояла чернильница, в которую незнакомец время от времени макал писчую палочку («левша» – машинально отметил Бран). Легонько стукнув палочкой о край чернильницы – чтобы стряхнуть с раздвоенного наконечника избыток чернил, – человек выводил на пергаменте, расчерченном на квадраты, ажурные загогулины. В это было трудно поверить, но человек писал! Но что можно писать в городе, изнемогающем от запаха тлеющих тел? Гимн Матери Смерти, которой истово поклоняются некоторые варвары? Завещание?

Этот вопрос Бран и задал незнакомцу.

– Я знал, что вы придете. Что нужно будет отчитываться. Господин Ревка, наш огдобер, пусть его посмертие будет легким, не очень-то следил за такими вещами… Сколько лошадей пало, сколько ячменя съедено, сколько клинков повреждено, какие суммы выданы солдатам… – левша был невозмутим.

– Отчитываться? – переспросил Бран, недоуменно скривившись.

– Отчитываться.

– Но перед кем отчитываться?

– Перед тем, кто будет новым огдобером Ларсы.

– Да кому нужны эти отчеты, если тех, кого они касаются, больше нет в живых?

– Это совершенно разные вещи, – педантично поджав губы, сказал человек в черном. – Мертвые – это мертвые. А отчеты – это отчеты. Мертвым уже все равно. Но я-то жив! И хотел бы пребывать в этом качестве еще некоторое время, – человек испытующе посмотрел на Брана и его телохранителей. Те, в отличие от Брана, своих мечей не опустили.

– Считайте, что уже пребываете, – неприязненно бросил Бран, возвратил свой меч в ножны и кивнул телохранителям, мол, отбой. – Между тем, я хотел бы знать, кто ты такой и что ты тут делаешь.

– Мое имя Сротлуд. Я секретарь покойного огдобера Ларсы, благородного Ревки, – спокойно отвечал левша, не выпуская из рук писчей палочки.

– Что с ним?

– С кем?

– Да с Ревкой!

– Вы предпочитаете краткий ответ или ответ развернутый? – спросил Сротлуд, само спокойствие.

– Давай развернутый.

– Вначале двое глевов стащили его с лошади, затем оглушили ударом дубины, а после подоспевший третий проткнул его копьем насквозь, да так, что лезвие прошло через всю брюшину. Затем труп благородного Ревки взвалили на хребет вьючной лошади и увезли. Очевидно в Хурт, столицу южных варваров. Там сейчас располагается Совет Вождей.

– Спасибо, что просветил, – с мрачной издевкой поблагодарил Бран. Он, конечно, имел в виду комментарий о Хурте, столице южных варваров. Но Сротлуд никакой издевки не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

– Не за что, – кивнул он.

– А ты что в это время делал? – поинтересовался Бран.

– В какое время, извините?

– Во время, когда над благородным Ревкой учиняли расправу трое глевов?

– Я считал.

– Считал?

– Именно. Считал, – невозмутимо отвечал Сротлуд и тут же пояснил:

– Столько-то пудов гороха промокло, столько-то свиней дали такой-то приплод, в арсенале имеется столько-то дротиков, из них столько-то произведены городскими мастерскими… Видите ли, когда глевы напали, мне стало очевидно, что мои отчеты понадобятся гораздо раньше, чем планировал благородный Ревка. И я принялся за их уточнение.

Щеки Брана порозовели от гнева, но он все же смог овладеть собой.

– Так значит, пока город грабили и жгли, ты сидел здесь, в этой комнате и кропал отчеты?

– Если быть точным, я сидел в подвале.

– И ты даже не попытался защитить своего господина? – ладонь Брана непроизвольно легла на рукоять меча. – Отстоять свой город?

– Моя защита ничего не стоит, – равнодушно пожал плечами Сротлуд.

– Я почему-то в этом не сомневаюсь, – презрительно выплюнул Бран. – Но иногда даже самая никудышная защита лучше ее отсутствия… На войне ценится каждая капля преданности! Каждый человек. Мужественная смерть – лучше подлой жизни. И такие как ты… – Бран говорил бы еще долго, но его собеседник оборвал его на полуслове.