Книга Необходимый грех. У любви и успеха – своя цена, страница 37. Автор книги Джулия Кеннер

Уголки ее рта грустно опускаются вниз.

– Ненавижу ситуации, когда я вижу проблему, но ничего не могу поделать, чтобы ее предотвратить.

– Карл?

– Карл нервно курит в сторонке, – отвечает Эвелин. – Нет, он не имеет к этому никакого отношения. Дэмиен почти двадцать лет успешно скрывал свои личные и семейные проблемы, но теперь эта ситуация может вылезти на поверхность. А он, кажется, этого не понимает.

– Дэмиен все видит и чувствует. – Я тут же кидаюсь на защиту моего возлюбленного. – Я не очень понимаю, о чем именно ты говоришь. С Паджеттом он уже разобрался.

Я имею в виду бизнесмена по имени Эрик Паджетт, обвинявшего Дэмиена в смерти своей сестры. Дэмиену удалось заткнуть Паджетта.

– Что же это может быть? – И тут меня осеняет: – Что-то связанное с открытием теннисного центра?

– Что именно он тебе рассказал? – интересуется Эвелин.

– То же самое, что и прессе. Что Рихтер был козлом и что он не пойдет на церемонию открытия. Дэмиен не объяснил мне причины, но у меня есть определенные подозрения.

– Ты говорила ему, что именно ты подозреваешь? – Эвелин внимательно смотрит на меня.

– Да, но он не сказал мне, что я права. – Теперь я пристально слежу за выражением ее лица. Я знаю, что в те годы, до смерти Рихтера, она представляла интересы Дэмиена и была его агентом. Если кто-то в мире и знает правду об отношениях Дэмиена и Рихтера, то это только Эвелин.

Но у нее совершенно непроницаемое лицо.

– Но он и не сказал, что ты неправа? – Она не дожидается моего ответа, прямо смотрит мне в глаза и продолжает: – Он в тебя влюбился, Техас. Я этому очень рада. Я рада за него и за тебя. Но мне бы очень хотелось, чтобы он все-таки появился на церемонии открытия. И за его вчерашнюю выходку с прессой я бы просто ему по башке надавала.

– Но почему так много шума из-за этого дурацкого открытия теннисного центра? – Я не понимаю, почему отец Дэмиена и Эвелин придают такое большое значение церемонии открытия. – Может, ему не стоило говорить так откровенно, что ему не нравится Рихтер, а просто заявить, что он не пойдет на мероприятие? Все придают этому такое значение, словно он отказался от приглашения на обед к королеве и еще публично ее обругал.

– Иногда надо играть по всем правилам, чтобы избежать проблем. Но мне кажется, в данном случае проблемы просто неизбежны.

– Какие именно проблемы? – Я совершенно не понимаю, что она имеет в виду.

– Сама его об этом спроси. Очень надеюсь, что ошибаюсь, но боюсь, что нет.

Я уже хочу сказать Эвелин, что попрошу Дэмиена появиться на церемонии, но понимаю, что никогда этого не сделаю. Я не буду просить его пересмотреть свое решение. И если из-за этого возникнут проблемы, то я буду вместе с Дэмиеном с ними бороться.

– Ты его во всем, видимо, поддерживаешь, – вздыхает Эвелин, выпив еще рюмку. – Послушай, Техас, я весь вечер за вами наблюдаю. Даже когда смотрю в другую сторону.

Я улыбаюсь заученной улыбкой.

– Если ты о моей роли на вечеринке, то я здесь всего лишь гостья. В данном случае хозяевами вечеринки являются Дэмиен и Жизель.

– Ну-ну. – Эвелин откидывается на спинку кресла и пододвигает мне свою пустую рюмку, показывая пальцем, сколько ей налить. Я снова наливаю. Я чуть было не наливаю и себе, но потом понимаю, что для такого разговора мне нужна трезвая голова.

– Так в чем же дело? – спрашиваю я.

– Да ни в чем. Просто я не думала, что ты можешь быть такой наивной.

Я оседаю в кресле.

– Мне всегда неловко, когда разговор заходит о Жизель, – признаюсь я. – А в последнее время я слышу о ней все чаще и чаще. И мне это не нравится.

Я говорю и сама удивляюсь, с какой легкостью у меня вырываются эти слова. Обычно я не делюсь с людьми такими серьезными переживаниями. Но Эвелин я открываю секреты, которые доверила бы только самым близким друзьям. Возможно, она знает обо мне слишком много, но почему-то сейчас меня это не заботит.

– Дэмиен не сказал мне, что помог Жизель привезти картины из Палм-Спрингс. Я понимаю, что у меня нет причин его ревновать, но…

– Но теперь она хозяйка вечера, а не ты?

– Угу. Но, может, я сама к нему несправедливо отношусь. Если бы я на него не разозлилась, то стояла бы рядом с ним вместо Жизель. А сейчас Дэмиен дал мне возможность немного остыть и побыть одной.

– А, любовнички поругались! Ну, это не страшно, Техас. Немного драмы перед вторым актом – это даже лучше. А что такое он натворил, что так сильно тебя обидело?

– Сказал Жизель и Брюсу, что это я позировала для его портрета.

– Понятно.

Что-то в тоне Эвелин меня настораживает.

– Ты думаешь, мне надо просто забыть об этом? Я и сама стараюсь убедить себя, что ничего страшного в этом нет, но Дэмиен…

– Не сдержал свое слово. Конечно, это тебя сильно задевает. Но я считаю, что в данном конкретном случае ты должна его простить.

– Конечно. Я не представляю, как на него можно долго злиться. Прощу, но чуть позже. Сейчас рана еще слишком свежая.

– Ты должна его простить, потому что он сдержал свое слово. Это Блейн проговорился.

– Что? – переспрашиваю я.

– Это Блейн рассказал Жизель, – говорит Эвелин. – Он не хотел, но так получилось. Он и сам был от этого в ужасе. Они говорили о моделях, а потом разговор зашел о твоем портрете. Блейн даже точно не помнит, что именно он ляпнул. Просто его понесло, заговорился. Он приехал домой и все мне рассказал. Он никак не хотел засыпать и все рвался позвонить Дэмиену и признаться. Я его отговорила, потому что дело было в два часа ночи. Блейн позвонил Дэмиену в пять утра…

– И когда это произошло?

– Четыре дня назад.

– Ничего не понимаю. Я прямо спросила у Дэмиена, рассказал ли он об этом Жизель, и он все подтвердил. Зачем ему было выгораживать Блейна? Я не понимаю.

– Блейн боялся не Дэмиена, а тебя. Он подвел тебя, сделал больно. Блейн собирался рассказать тебе сам, но Дэмиен его отговорил. Сказал, что переговорит с Жизель и попросит ее сохранить тайну и что при необходимости возьмет эту вину на себя.

– Но зачем?

– Дорогая, ты сама знаешь ответ на этот вопрос, – тихо говорит она.

Я вспоминаю свои собственные слова: «Я не представляю, как можно на него долго злиться».

– Он защищает мою дружбу с Блейном?!

Я прикрываю рот ладонью, и на глазах у меня выступают слезы.

– Сказать Блейну, что ты обо всем знаешь?

– Нет, не надо, – я мотаю головой. – Не хочу, чтобы он думал, будто я на него злюсь. Может, когда-нибудь потом.

– Я сама не была уверена, что стоит тебе об этом рассказывать, – признается Эвелин, – но рада, что рассказала. Я очень удивилась, когда увидела здесь Жизель. Блейн сказал ей, что проговорился случайно. Жизель понимала, что, придя на вечеринку раньше, она может очень сильно тебя смутить и разозлить Дэмиена. Не знаю, зачем ей злить своего лучшего клиента.