
Онлайн книга «Самоучитель танцев для лунатиков»
– Она собиралась устроить праздник в честь вашего с детьми приезда в пятницу. – Она мне ничего не сказала… – тут же сник Томас. – Предполагалось, что это будет сюрприз. Амина внимательно смотрела, как отец это воспримет. – Значит, я скажу ей, что мне очень жаль. Дивья покачала головой и ушла в дом, а Итти снова завыл, на этот раз еще более пронзительно. Акил робко погладил его по голове. Амина перешла через лужайку и села на корточки рядом с малышом. – Привет, – сказала она успокаивающим тоном, которым всегда говорят родители. Похоже, она все делала правильно, пока Итти не посмотрел ей в глаза, и тогда Амина растерялась. – Люпучки, – прошептал он, и в его голосе прозвучали панические нотки. – Я знаю, – сказала она, и малыш задрожал, опустив голову. Послышались торопливые шаги, и из дома вышли Дивья и Сунил. Он выглядел весьма неважно. – Эй, Томас, что это еще такое? – заговорил он, второпях на ходу заматывая лунги на своей обширной талии. – Дивья говорит, вы уезжаете?! Томас коротко кивнул, не глядя брату в глаза. – А я думал, вы до субботы останетесь! – Мы уезжаем прямо сейчас, – ответил Томас, вперив взор в Стену. – Нам нужно место поспокойнее. – Поспокойнее? Подожди, а ты маме сказал? – наконец взял себя в руки Сунил, и негодование на его лице сменилось тревогой. – Сказал. – То есть даже несколько дней не можешь потерпеть? – шагнув к машине, спросил Сунил. – Несколько ночей. Сунил зарделся, лицо потемнело, словно его накрыла тень, и Амина придвинулась поближе к Итти и брату, опасаясь очередного приступа. Однако дядя сглотнул и тихо сказал: – Э-э-э, Томас, это не причина уезжать… – Почему же не причина? – Нет, я к тому, что… – откашлялся Сунил. – Не хочешь меня видеть? Хорошо, я уеду на время, а ты оставайся! – Не можем. – Не можете?! – недоверчиво фыркнул Сунил. – Чего не можете? Кто не может? Воцарилось молчание. Томас в панике пытался найти ответ, и тут в разговор вмешалась Камала. Бросив взгляд на Амину и Акила, она сказала: – Это все из-за нас. Дети плохо переносят жару, поэтому я велела Томасу забронировать отель на побережье. Камала лгала, и все прекрасно понимали это, но, поскольку речь зашла о детях, продолжать спор было бессмысленно. Сунил, приняв свое поражение, отвернулся. – Просто скажите соседям, что дети не привыкли к такому климату, – продолжала Камала. – Они поймут. Хрупкая американская конституция, ну и так далее. Амина не решалась поднять глаза и посмотреть на Сунила, Дивью и уж тем более на Итти. Она ощутила, как мать взяла ее за плечи, подтолкнула вперед, провела через двор, по лестнице на веранду, потом по коридору, мимо гостиной и столовой, мимо всех спален к той, где пахло камфорой, розами и чем-то еще сладким и затхлым, словно карамелька, закатившаяся под кровать и долго там пролежавшая. Тень от вентилятора разрезала бледно-голубую стену. В постели под простынями лежала Аммачи с распущенными против обыкновения косами. Ее немигающий взгляд был прикован к лежащей рядом подушке. – Дети хотят попрощаться, – сказал Томас, но мать не шевельнулась, если и расслышала. Акил подошел к ней первым, быстро наклонился и поцеловал бабушку в щеку. Потом то же самое проделала Амина и стремительно убежала к дверям. – Амма, – произнес Томас, опускаясь на колени рядом с постелью. Камала присоединилась к мужу, но не успела она наклониться вперед, как Аммачи выпростала руку из-под простыней и дала ей звонкую пощечину. Несколько секунд стояло ужасное безмолвие, Камала в шоке схватилась за лицо, но быстро опустила ладонь – на щеке расплылось красное пятно, – и тут все закричали. – Мам! – заплакала Амина. – Сука! – взорвался Акил и бросился к Аммачи. – Долбаная сука! – Акил! – быстро перехватил сына Томас. – А что?! Разве я не прав?! Мама пытается хорошо к ней относиться, и ради чего? Чтобы все время выслушивать разговоры о том, что таким темнокожим в приличном доме не место? Чтобы она могла ее бить? – Успокойся! – А ты! Аммачи только и делает, что выставляет тебя полным дерьмом! Да она тебя не заслуживает! – Тут голос Акила сорвался. – Она никого из нас не заслуживает! Томас крепко обнял Акила, удерживая его руки, и начал что-то шептать ему на ухо, настойчиво и ласково. Амина не слышала его слов, но прочитала по губам: «все хорошо, с тобой все в порядке, у нас все хорошо». Отец шептал до тех пор, пока Акил не перестал яростно озираться вокруг и вырываться и не замер, тяжело дыша, как будто вот-вот разрыдается. – Мне нужно, чтобы ты отвел маму в машину. Можешь сделать это для меня? – спросил Томас. Акил наклонился, чтобы обнять Камалу, которая пыталась встать на дрожащие ноги. Вместе они вышли из комнаты. Томас дождался, пока их шаги затихнут, и повернулся к Аммачи. – Как ты могла? – произнес он убийственно тихим голосом, и Амина прижалась к стене, глядя, как отец начал расхаживать взад-вперед по комнате. – Да что с тобой? Руку поднять на нее! Господи! В этом доме хоть кто-нибудь еще понимает, что делает? – все больше распалялся он, но Аммачи лишь со злобой посмотрела на сына. – Как думаешь, Амма, дети захотят снова приехать сюда после такого? Считаешь, кто-то из нас захочет… – Вон! – заорала Аммачи. – Уходишь – так уходи! – Да ты даже не рада нас видеть! Тебе это в голову не приходило? Ты так занята размышлениями о том, как все должно быть, что не ценишь… – Трусы! – взревела Аммачи. – Предатели! Никчемные людишки! Повысив голос, Томас быстро и зло заговорил на малаялам, подталкивая Амину к дверям в коридор. Последнее, что отец сказал своей матери, он произнес на языке, которого девочка не понимала и не хотела понимать. Он все еще кричал, когда она выбежала из комнаты. – Что случилось? – зарыдала Дивья, но Камала молча села в машину вместе с Акилом. Служанки смотрели на них с открытым ртом, Бабу ходил туда-сюда, а Притем притворялся, что протирает руль. Повариха Мэри плюнула, уперев руки в бедра, но даже она попятилась назад, когда через несколько секунд из дома с мрачным и разъяренным лицом вылетел Томас. – Прощай, – коротко кивнул он брату. – Томас, прошу тебя… – начал было Сунил, но Томас подтолкнул Амину к машине. Девочка послушно забралась на заднее сиденье к матери и брату, а Бабу распахнул тяжелые стальные ворота, выходящие на шоссе, и махнул, что можно проезжать. – Как ты? – спросил Томас, протянув руку к щеке Камалы, но она отодвинулась от него подальше и уставилась на дорогу невидящим взглядом. |