Онлайн книга «Оскар и Розовая Дама и другие истории»
|
– Ты продвигаешься вперед, Джун. Схватки ты проигрываешь, но делаешь это в хорошем стиле. – Спасибо, мастер. Я знал, его похвала искренна, так как обнаружил: хотя он гордился тем, что ему удалось дать Японии йокодзуна – Асёрю, он любил не успех как таковой, не общественное признание, – он любил только хорошо сделанную работу. Он стремился, чтобы цветок раскрылся и расцвел. За год мне удалось увеличить вес, объем тела, нарастить силу. Но хотя по физическим показателям я приближался к соперникам, мне пока не удавалось выиграть ни одного поединка. Вначале от первого же толчка я вылетал из круга. Теперь, набрав вес, став сильнее, я держал удар, начиналась дуэль; но потом, несмотря на технические и стилистические достижения, я либо вообще не находил верного решения, либо находил его слишком поздно. Я постоянно упускал победу, как труба, давшая течь. – Мастер, что это звенит? – Видишь этот хрустальный бокал? Теперь слушай. Он провел пальцем по краю бокала, раздался чистый холодный звук, режущий как сверкающее лезвие. – Здорово! – Попробуй сам. Я попытался повторить движение Сёминцу, но в моих руках хрусталь издал глуховатый бедный звук. – То, как ты держишь бокал, мешает извлечь ноту: твои пальцы разрушают резонанс, подушечки пальцев поглощают звук. Нужно держать бокал и в то же время не касаться его. Одновременно быть и отсутствовать. То же самое на турнире. Ты должен быть там и не там. Быть собой и другим. Тебе нужно вознестись над собой и противником, чтобы охватить ситуацию и интуитивно найти нужное решение. Вспомни Асёрю. – А как этого достичь? – Через медитацию. Внутри тебя должна быть пустота. – Досадно: прежде во мне не было толстяка, теперь он появился, а пустоты больше нет! – Пустое! Чепуха! Сотрясение воздуха! Я прекрасно обхожусь без этого. – Вот как? Прекрасно обходишься? – Тебе следует постичь дзен-буддизм. – Синтоизм кажется мне более подходящим учением, к тому же борцы сумо практикуют синтоизм с давних пор. – Джун, я уважаю эту религию. Только я, Сёминцу, постиг дзен прежде, чем сумо. Так что я могу передать тебе лишь дзен. – Как бы там ни было, это не имеет значения, потому что синтоизм, тибетский буддизм, дзен-буддизм – это все вздор, ерунда на постном масле. Что одно, что другое. Странно, что вы столько времени уделяете древним предрассудкам. – Ты серьезно, Джун? – Жить можно и без религии. – Без религии – можно, но без духовности – нет. – Чепуха! Пустое! Сотрясение воздуха! Я прекрасно обхожусь без этого. – Вот как? Прекрасно обходишься? Он попал в точку: тревога моя усиливалась, и я понимал это. – В смысле… я… мне кажется… в общем… я ведь… – Джун, когда молчание куда лучше, чем все, что ты можешь сказать, стоит помолчать. Через неделю, когда прошло ощущение стыда за мой идиотский ответ, я вновь подошел к Сёминцу: – Вы могли бы помочь мне научиться управлять мыслями и телом? – Сядь на пол напротив меня, подай таз вперед, выпрями позвоночник и сосредоточься на внутренней вертикали. – Есть. – Не втягивай живот, не напрягайся, дыши свободно. – Есть. – Пусть мысли выходят вместе с дыханием, приходят и уходят. – Они беспорядочно толпятся, у меня какие-то завихрения в мозгу. – Управляй течением. Через неделю, когда мне удалось настроить мысли на спокойный лад, он поставил новую задачу: – Теперь постарайся не думать ни о чем. – Ни о чем? – Ни о чем. – Будто я покойник? – Нет, будто ты цветок или весенняя птица. Теперь это не твое личное сознание, а иное – сознание мира, думай как дерево, у которого распускаются листья, как падающий дождь. Я старался целых две недели. Тщетно. Мои мысли оставались моими мыслями, мое сознание барахталось в моем сознании, а не где-то еще. – Невозможно. Ничего не выходит. Мастер, что же делать? – Пойдем в сад. – Будем вскапывать землю? – Нет, мы пойдем в сад дзен. Войдя в сад дзен, я попятился. В десятиметровом прямоугольнике, окруженном скамьями из посеревших досок, среди прочесанного гравия и песка, выровненного граблями, лежали замшелые камни. Идиотизм! Мало того, что этот каменный сад был безжизненным, я к тому же не мог взять в толк, как работа для ленивого садовника может улучшить мою собственную жизнь или избавить меня от решения моих проблем. – Садись и наблюдай. Из почтения к Сёминцу я был обязан сделать некоторое усилие, я присел с краю этого абсурдного пространства. Сжав зубы и наморщив лоб, я подпер голову руками и, чтобы не гневать учителя, изобразил сосредоточенность. Из скуки или же чтобы развеять ее, мысли мои перескакивали с одного на другое. Я думал об Асёрю, о матери. Вдруг я утратил равновесие, потому что сознание мое перетекло в сознание моего отца, я пережил его последние мгновения на балконе, перед прыжком… Мне показалось, что я падаю вместе с ним. Я встревоженно огляделся, чтобы удостовериться, что не вскрикнул и не привлек внимания сидевших по периметру прямоугольника; никто из них не заметил моего смятения, и я успокоился. Чтобы вернуть прежнее состояние, я сосредоточил внимание на следах, оставленных на песке граблями. Я равнодушно проследил изгибы. И тут это свершилось. Сначала я решил, что мне дурно. Я по-прежнему сидел, но у меня возникло странное ощущение. Все перевернулось. Во мне. И вокруг меня. Я уже не понимал, несет меня волной или же я сам стал волной. Подступало нечто странное, огромное, громоподобное. Потом возникла какая-то сила, наполнила меня, подняла вверх. Я ощутил мягкий взрыв, не болезненный. Напротив, мое тело вспыхнуло наслаждением, вырвалось из кожи, плоть моя множеством кусков разнеслась над садом. Сам сад изменился в размерах, обычный камень превратился в гору, гравий – в озера, а песок – в море облаков. Видимый сад уступил место незримому, излучавшему благодатную энергию. В одно мгновение я пробудился от владевшего мной кошмара, я вспомнил забытую реальность, то, из чего мы состоим. Я был уже не Джун, а космос, замкнутый, неподвижный и меж тем пребывающий в движении. Мне показалось, что я стал пустотой между предметами, пустотой между людьми, между утратившими значение словами, пустотой между потухшими мыслями и образами. Я покинул собственное тело, превратился в пустоту надо мной, пустоту, которая и есть истинный центр мира. |