Онлайн книга «Укрощение»
— Ужасно то, что случилось с Лассе, — проговорил Юнас, жестом указывая гостю на диван в гостиной. Тот уселся и посмотрел на него: — Да, невеселая работка — приходить с такими новостями. Кстати, как получилось, что ты находился дома у Терезы? — Мы с ней когда-то были вместе. Правда, с тех пор совсем не общались, но когда я узнал, что Лассе пропал, мне захотелось узнать, не нужна ли им помощь. Ее дочь много времени проводит у нас в конюшне, и она была очень расстроена тем, что случилось с Викторией. Я хотел проявить к ним внимание сейчас, когда им так тяжело, — объяснил хозяин дома. — Понимаю, — кивнул Йоста, и в комнате снова повисла пауза. Гость видел, что Юнас сидит в напряженной позе, ожидая, что еще ему скажут. — Я хотел спросить о Виктории. Какие у вас с ней были отношения? — заговорил наконец Флюгаре. — Ну… — медленно произнес Юнас. — Да что тут особо рассказывать? Она была одной из учениц Марты. Одной из тех девчонок, кто постоянно болтался в конюшне. Он стал смахивать с джинсов невидимые пылинки. — Насколько я понимаю, это не вся правда, — заявил Йоста, не сводя с него глаз. — Что ты имеешь в виду? — Ты куришь? Перссон посмотрел на полицейского, наморщив лоб: — Почему ты спрашиваешь? Нет, я не курю. — Хорошо. Но давай вернемся к Виктории. До меня дошла информация, что у вас были… хм, куда более близкие отношения. — Кто это сказал? Я вообще почти не разговаривал с ней. Когда я заходил в конюшню, то максимум перекидывался с ней несколькими словами, как и с другими девчонками, которые туда ходят. — Мы беседовали с братом Виктории Рикки, и он утверждает, что у вас с Викторией были отношения. В тот день, когда она пропала, он видел, как вы стояли возле конюшни и ссорились. О чем была ваша ссора? Юнас покачал головой: — Я даже не помню, разговаривали ли мы с ней в тот день. Но как бы то ни было, это точно не было ссорой. Иногда я строго разговариваю с девочками, которые плохо себя ведут в конюшне, так что речь наверняка шла о чем-то таком. Они не любят, когда им делают замечания — как-никак это подростки! — А мне показалось, что чуть раньше ты сказал, что вообще не общаешься с девчонками в конюшне, — заметил Йоста, откидываясь на спинку дивана. — Само собой, в какой-то мере я ними общаюсь. Я ведь совладелец школы верховой езды, хотя ею и занимается Марта. Бывает, что я помогаю там в хозяйственных делах, и если что-то делается не так, как надо, то делаю замечания. Флюгаре задумался. Может быть, Рикки преувеличил то, что увидел? Но даже если это и не было ссорой, Юнас не мог не запомнить самого случая. — Ссора или нет, но, по словам Рикки, он накричал на тебя, — стал рассказывать пожилой полицейский. — Он увидел вас издалека и подбежал, крича на вас обоих, а потом продолжал ругать тебя после того, когда Виктория убежала. Неужели ты ничего из этого не помнишь? — Нет, мне кажется, он что-то неправильно понял… Йосте стало ясно, что ничего другого он не услышит, и он решил двигаться дальше, хотя ответ ветеринара его совсем не убедил. Зачем бы Рикки врать о том, что он поругался с Юнасом? — Кроме того, Виктория получала угрожающие письма, которые указывали на то же самое — что у нее какой-то запретный роман, — добавил полицейский. — Письма? — переспросил Перссон. Казалось, у него в голове завертелись какие-то мысли. — Да, анонимные письма, приходившие на ее домашний адрес. Юнас выглядел искренне удивленным. Однако это необязательно что-то означало. Йоста не раз видел невинное выражение лица, за которым скрывалась ложь. — Ничего не знаю об анонимных письмах, — покачал головой ветеринар. — И у меня действительно не было никаких отношений с Викторией. Во-первых, я женат — и счастливо женат. Во-вторых, она всего лишь ребенок. Рикки ошибся. — Тогда спасибо, что ты уделил мне время, — проговорил Флюгаре, вставая. — Как ты понимаешь, мы вынуждены принимать такие сведения всерьез, так что мы еще будем заниматься этим вопросом и выяснять, что могут сказать по этому поводу другие. — Но вы же не можете ходить и расспрашивать про такое?! — воскликнул Юнас, тоже поднимаясь. — Сам знаешь, что у людей на уме! Стоит вам задать вопрос — и они подумают, что все это правда. Разве ты не понимаешь, какие поползут слухи и что это будет значить для нашей школы? Все это недоразумение, ложь. Боже мой, Виктория — ровесница моей дочери! За кого вы меня принимаете? Его обычно открытое и приятное лицо сейчас было искажено гневом. — Мы будем действовать осторожно, обещаю, — сказал Йоста. Перссон провел рукой по волосам: — Осторожно? Это просто безумие какое-то! Флюгаре двинулся в холл, и стоило ему открыть дверь, как он увидел Марту — она стояла на лестнице прямо у входа. Полицейский вздрогнул от неожиданности. — Привет, — сказала хозяйка дома. — Что ты здесь делаешь? — Э… хм… я просто уточнил у Юнаса некоторые детали. — У Йосты было несколько уточняющих вопросов по поводу взлома, — подсказал ветеринар из гостиной. Его гость поспешно кивнул: — Да, парочка вопросов, которые я забыл задать позавчера. — Ох, я слышала о Лассе, — сказала Марта. — Как чувствует себя Тереза? По словам Юнаса, она держит себя в руках. — Ну да… — Йоста точно не знал что ответить. — Что именно произошло? — поинтересовалась фру Перссон. — Юнас сказал, что вы нашли машину Лассе… — К сожалению, я не могу распространяться о ходе следствия, — сказал Флюгаре, протискиваясь мимо нее. Спускаясь с крыльца, он держался за перила. В его возрасте опасно поскользнуться и упасть — можно потом и не встать. — Скажи, если мы чем-то можем помочь! — крикнула Марта ему вслед, когда он шел к машине. В ответ полицейский помахал рукой. Прежде чем сесть на водительское сиденье, он бросил взгляд на дом, где теперь в окне гостиной виднелись его хозяева — как смутные силуэты. В глубине души он был уверен, что Юнас солгал по поводу той ссоры и, возможно, по поводу романа тоже. Что-то в его словах прозвучало фальшиво, однако доказать это будет нелегко. * * * Уддевалла, 1973 год Владек становился все более невменяемым. Его мастерская обанкротилась, и мужчина бродил по дому, как тиф в клетке. Теперь он стал часто вспоминать свою прошлую жизнь, цирк и семью. Об этом Ковальский мог говорить часами — и все остальные члены семьи его слушали. Иногда Лайла закрывала глаза, пытаясь представить себе все то, о чем он рассказывал. Звуки, запахи, цвета, все те люди, о которых ее муж говорил с любовью и тоской. Больно было слышать, как он скучает по ним — в его словах сквозило отчаяние. |