Книга Мадам Пикассо, страница 49 – Энн Жирар

Луи принялся засыпать Матисса и Пикассо вопросами о формах и пропорциях. Пока они терпеливо отвечали ему, Ева отвлеклась: кто-то прикоснулся к ее плечу, сзади послышался женский голос. По ее спине пробежал холодок, а выражение лица Пикассо изменилось, и она поняла, кто стоит за ней, еще до того, как обернулась.

Фернанда была одета в бежевое шелковое платье с жемчужным ожерельем, а ее волосы собраны в замысловатый узел, подчеркивавший изящный изгиб шеи. Она дышала непринужденной чувственностью и снова напомнила Еве о том, какие они разные. Как только она приблизилась к ним, разговоры тут же прекратились.

– Какой милый сюрприз. Я и понятия не имела, что вы тоже будете здесь, Марсель. Кажется, будто прошла целая вечность! Ах, и Маркуссис тоже с вами, – Фернанда обменялась с ним дружеским объятием, когда он поднялся ей навстречу. – А теперь, джентльмены, с вашего разрешения, я украду у вас Марсель, и мы немного посплетничаем. Я ничего не знаю о том, что происходило с вами после представления в цирке Медрано, и у меня есть несколько собственных историй, которые могут показаться вам интересными.

– Помни, что я сказал, ma cherie [47] : не придавай значения слухам обо мне, – прошептал Луи на ухо Еве.

Прежде чем Ева успела возразить, Фернанда увлекла ее за собой в угол комнаты возле окна и большого горшка с папоротником. Она расцеловала ее в обе щеки и взяла за руки, словно они были сестрами.

– Как поживаете, mon amie? [48] Вы потрясающе выглядите. Мистангет сказала мне, что отвела вас к отличному парикмахеру, но я подумать не могла, как он вас преобразит.

– Спасибо, – отозвалась Ева, не вполне уверенная в том, что это был комплимент.

– Как ваши дела?

– Очень хорошо. В последнее время приходится много работать.

– По-прежнему в «Мулен Руж»?

– Да. Меня официально назначили помощницей костюмера, и я занимаюсь актерским гардеробом.

– Как прелестно. Хотите выпить? Я бы определенно не отказалась. Знаете, я обожаю Гертруду. Она всегда готова поддержать моего Пабло, но это бывает так утомительно, не правда ли?

Ева только теперь обратила внимание, что рядом с ними находится большой дубовый буфет, заставленный бокалами и бутылками вина. Впервые за долгое время ей действительно захотелось выпить. События разворачивались слишком быстро. Она была исполнена решимости участвовать в происходящем, но нужно было удерживаться от неосторожных слов, для чего придется приложить определенные усилия.

Когда Фернанда налила им по бокалу вина, Ева осмотрелась по сторонам и увидела Пикассо, наблюдавшего за ними, Луи же продолжал оживленно беседовать с Матиссом. Лицо его было мрачным. Его явно не устраивало, что они с Фернандой обсуждают что-то в его отсутствие.

Фернанда протянула Еве полный бокал вина, Ева взяла его с благодарностью и отпила глоток.

– У меня дела идут не так хорошо, – призналась Фернанда. – На самом деле, все осложнилось. Уверена, вы знаете об афере с «Моной Лизой».

– Кажется, я что-то слышала об этом.

– Могу сказать, что это был настоящий ад. В Париже очень мало женщин, – фактически, ни одной, – с которыми я могла бы поговорить об этом и не чувствовать, что меня осуждают.

– Может быть, с Мистангет?

– Само собой, я ее обожаю, и она одна из моих ближайших подруг. Но в вас есть что-то такое, что заставляет меня доверять вам. Это случилось сразу после нашего первого разговора в такси.

Ева вновь ощутила тяжкое бремя вины. Она сделала еще один глоток, не в силах оглянуться на Пикассо, и почувствовала, что у нее горят щеки.

– Могу я доверить вам нечто личное? – спросила Фернанда. – Мне правда кажется, что больше не к кому обратиться.

– Но у нас очень разная жизнь. Я не понимаю, как могу вам помочь.

Еве хотелось выбежать из комнаты, но она понимала, что попала в ловушку. Внезапный уход только ухудшит положение и вызовет непредсказуемую сцену.

Фернанда подалась к ней и заговорила тише:

– Марсель, все дело в Пикассо. После кражи и ареста Аполлинера он стал таким невероятно холодным и отчужденным, что вы и представить не можете. Наша летняя поездка обернулась настоящей катастрофой, и я готова признать, что в Сере он даже не прикасался ко мне. Что-то между нами изменилось. Но я больше не потерплю, чтобы со мной так обращались.

Последнее замечание непредсказуемым образом сблизило их друг с другом. Желание спастись бегством исчезло, и Еве вдруг захотелось услышать, что будет говорить Фернанда дальше. Она еще отпила вина, пытаясь успокоиться. Несмотря ни на что, Фернанда нравилась ей, но это лишь усугубляло чувство вины.

– Кстати говоря, вы и в самом деле превосходно выглядите.

– Я могу сказать о вас то же самое.

– Теперь я понимаю, почему Маркуссис совершенно без ума от вас. Могу лишь позавидовать такой преданности со стороны мужчины. Когда-то я испытала ее… или, по крайней мере, верила в это.

Когда обе повернулись к столу, за которым сидели художники, Фернанда внезапно залилась краской, и выражение ее лица изменилось. Рядом с Пикассо и Матиссом стояли два смуглых итальянца и разговаривали с художниками. Тот, кто был более молод и красив, перехватил взгляд Фернанды. Та быстро отвела глаза, и Ева вдруг поняла, что уже видела их раньше. Это произошло в тот вечер, когда они с Пикассо были рядом с баром «Эрмитаж».

Фернанда снова взглянула на нее с какой-то отчаянной бесшабашностью.

– Если вы моя настоящая подруга, то сейчас мы уйдем отсюда. И еще я прошу вас, чтобы вы сказали, что нам нужно было побеседовать наедине. Вы сделаете это для меня?

Ева была потрясена. Она отказалась от Пикассо ради Фернанды… а теперь Фернанда собиралась изменить ему с другим мужчиной? Что, если она расскажет Пикассо? Поверит ли он ей и к каким последствиям все это приведет? Кто может до конца разобраться в личном мире двух любовников и понять, какие пределы они определили друг для друга? Эти вопросы жужжали у нее в голове, словно пчелы в улье. Ева понимала, что должна сделать выбор, но ни один из вариантов не устраивал ее. Как бы она ни поступила, риск был слишком велик.

В конце концов Ева глубоко вздохнула, глядя на поразительно красивую женщину, стоявшую перед ней и явно пребывавшую в отчаянии. Она уйдет вместе с ней и солжет ради нее, если кто-нибудь поинтересуется причиной их ухода. На этот раз она уступит, но война еще не закончена. «Пикассо заслуживает лучшего», – сердито подумала Ева. Впрочем, она тоже заслуживала лучшего.

– Это совершенно ужасно, – заявила Сильветта, сидевшая на кровати в комнате, которую они делили в доме Ларуш. Дело происходило вечером после приема у Гертруды Стайн, и прошло уже достаточно времени, чтобы измена Фернанды была обеспечена прикрытием. Еве было не по себе. Осенний дождь стучал в окна, и даже стены казались холодными и влажными.