Книга За горами – горы. История врача, который лечит весь мир, страница 62 – Трейси Киддер

Начальник русских врачей, полковник, рассмеялся. Одна из его подчиненных без тени улыбки сказала:

– У нас туберкулеза хоть отбавляй, а лабораторий нет.

Снова тосты, снова водка. Полковник сунул руку в карман, потянул было оттуда пачку сигарет, но остановился, чтобы спросить Фармера:

– Америка – демократическое государство?

Лицо Фармера стало серьезным:

– На мой взгляд, государству с огромными ресурсами легко называться демократическим. Я себя считаю прежде всего врачом, а уж потом американцем. У нас с Людмилой одна национальность – забота о больных. Американцы – ленивые демократы. Как представитель той же национальности, что и Людмила, я убежден: богатые могут сколько угодно провозглашать себя демократами, но наши больные – не среди них.

Я думал, на этом он успокоится, но он всего лишь сделал паузу ради переводчика, чтобы тот не отстал.

– Знаете, я очень горжусь тем, что я американец, потому что это дает мне много возможностей. Я могу свободно путешествовать по миру, могу запускать проекты. Но это называется привилегией, а не демократией.

По мере его выступления полковнику все труднее становилось контролировать выражение лица. Наконец он не выдержал и расхохотался.

– Да я просто собирался спросить, не возражаете ли вы, если я закурю, – пояснил он.

Гольдфарб поморщился:

– Пол! Он спрашивал разрешения закурить, а ты ему толкнул речь о социализме и демократии.

– Но речь была замечательная, – сказал полковник, улыбаясь Фармеру, у которого уже явно слипались глаза.

Гольдфарб повернулся к полковнику:

– Завтра Пол будет защищать ваши интересы перед Всемирным банком.

Фармер встряхнулся:

– Одно не так. По мне, так это не должна бы быть ссуда. Но, с точки зрения международного сообщества целителей, дело хорошее. Дай бог, – он сложил ладони домиком, – чтобы все прошло нормально.

В мире борьбы с туберкулезом эксперты все еще спорили по поводу лечения МЛУ-ТБ. Журнальные статьи служили главным оружием в этих баталиях. Но, как сказал Говард Хайатт, Фармер и Ким доказали, что лечить МЛУ-ТБ можно, причем не слишком дорого. Отчасти благодаря результатам их работы в Перу Всемирный банк согласился на компромисс: ссуда пойдет на лечение всех штаммов ТБ в России, то есть и на программу DOTS, и на DOTS-plus. Российские чиновники не возражали – в сущности, они давно именно этого и добивались. Но по вопросу распределения полученных средств мнения расходились, а состав участников обсуждения представлял собой взрывоопасную смесь, точно европейские страны накануне Первой мировой войны. Отряд консультантов банка с солидными послужными списками (некоторые и с не менее солидным самомнением) вел переговоры с российскими генералами и полковниками, бывшими аппаратчиками и старыми борцами с ТБ, осколками поверженной империи, не терпевшими снисходительного тона.

Да и Алекс Гольдфарб собственной персоной усложнял ситуацию.

Как-то вечером за коктейлями один из экспертов Всемирного банка сказал Фармеру: “Мне Алекс симпатичен, но, пожалуйста, не пускайте его на совещания”. В этих переговорах Гольдфарб был главным союзником Фармера. Пол, как специалист по туберкулезу в тюрьмах, представлял банк, Алекс – российское Министерство юстиции, в чьем ведении находились пенитенциарные учреждения. На этой неделе они преследовали общую цель – добиться, чтобы тюрьмы получили приличную часть ссуды. Мне же Фармер поведал и о своей дополнительной задаче: “Я должен приглядывать за Алексом”.

На той неделе в Москве Алекс почти каждое утро и каждый вечер заходил к нам в гостиницу обсудить стратегию. Он смахивал на профессора – бородатый, слегка сутулый, в твидовом пиджаке и вельветовых штанах.

– Я весьма уважаемый биохимик, – сообщил он мне.

Тут же ко мне обернулся и Фармер:

– Алекс обнаружил один из генов, ответственных за возникновение устойчивости. – Он улыбнулся Гольдфарбу. – А так ничего особенного.

Затем он принялся пересказывать Алексу, что происходило на минувших совещаниях.

Тот немного послушал, затем высказался о главном оппоненте Фармера среди представителей Всемирного банка:

– Да кто он вообще, этот козел? Слов нет! Столько гонора – и такое невежество. Может, мне этот эпизодец завтра в “Известиях” пропечатать?

– Так и знал, что ты это скажешь, – отозвался Фармер. И посмотрел на меня: – Вот вы смеетесь, а с него правда станется.

– Всемирный банк, – продолжал Алекс, – отправляет сюда, в эти жуткие снега, индийского эксперта в тюрбане, который ни черта не знает о России, и ему тут крышка. Они понятия не имеют, как все устроено в этой стране.

Фармер попытался продолжить рассказ, но Алекс снова его перебил.

– Дай мне закончить, – попросил Фармер.

Алекс не унимался:

– Слушай, что я тебе скажу. Люди, с которыми ты совещаешься, не играют абсолютно никакой роли.

– Алекс, дай мне закончить, твою мать! – рявкнул Фармер. Посетители гостиничного ресторана стали на нас оглядываться, и Пол заговорил тише: – Прекрати меня перебивать. Ты можешь менять наше предложение как тебе угодно. Мое дело – предупредить, к чему они станут цепляться.

– Никакой роли они не играют, – повторил Гольдфарб.

По его словам, совещания затрагивали интересы разных секторов политического ландшафта. Мол, в рядах иностранцев, обсуждающих условия предоставления ссуды, сплошные раздоры. Например, работающие в Москве чиновники ВОЗ недовольны тем, что на их территорию суются неправительственные организации, такие как ПВИЗ и фонд Сороса. А фонд и сам делится на конкурирующие фракции, поскольку Сорос охотно стимулирует соперничество внутри собственных компаний. Кроме того, некоторые из упомянутых чиновников ВОЗ поляки по национальности, а исторически сложившаяся вражда между поляками и русскими еще не выветрилась до конца.

Все это Алекс излагал, как мне показалось, чуть ли не с наслаждением. Потом добавил:

– Но это не играет роли.

А играет роль, причем главную, раскол между двумя российскими министерствами – здравоохранения и юстиции, говорил он. Министерство здравоохранения, ответственное за гражданский сектор, стремится заполучить под свой контроль всю ссуду целиком. Не столько чтобы бороться с ТБ, подчеркнул Алекс, сколько ради укрепления собственной системы, из которой уже песок сыплется. К тому же существуют некие темные сделки между Минздравом и фармацевтическими компаниями, которым никто никогда не доверил бы поставки крупных партий противотуберкулезных препаратов, если бы критериями служили качество и цена. Да еще многим чиновникам министерства кажется, будто иностранцы их оскорбляют. (В том числе Алекс, обзывавший их клоунами и словами похуже, заметил Фармер.)

Что же касается Министерства юстиции, продолжал Гольдфарб, пусть мотивы у них не безупречные, зато намерения правильные. В тюрьмах сосредоточена почти половина всех больных ТБ, и там же находится большинство страдающих устойчивой формой заболевания. Тюрьмы, как выразился Алекс, выполняют функцию “эпидемиологического насоса”: способствуют распространению ТБ среди заключенных, а потом выпускают их обратно в общество.