Онлайн книга «Ядовитое жало»
|
– Ради бога. Он в отдельной камере гауптвахты. Я распоряжусь, и начальник караула или его помощник проведут тебя к боевику. Странный он какой-то. На духа и не похож совсем. Злобы в его глазах нет. Хороший игрок или случайный человек в банде. – В формированиях, забравшихся на территорию другого государства, случайных людей нет. – Но этот какой-то не такой, как все. Значит, хороший игрок. – Выясним, Юрий Максимович. Если полковник Бирюков не изменит задачу группе, а это вряд ли произойдет, то и дальше работать по Дабирову будем вместе. – Тогда, может, при разговоре с поляком поприсутствует мой начальник разведки майор Русанов? – Это лишнее, товарищ полковник. Все, что надо, Русанов узнает. А в присутствии двух офицеров, один из которых ему не знаком, поляк может закрыться. – С тобой не закроется? – Мы уже говорили с ним в лесу перед эвакуацией. Одному мне проще будет раскрутить его. – Считаешь, что боевик, оставленный в лесу в качестве мишени, может знать что-то серьезное? – Опасных свидетелей часто убирают. Какое-то время Януш Корник, наш пленный, служил в охране Дабирова. – Вот как? – воскликнул комбриг. – Понятно. – Я о том же. Как правило, к телу главаря допускаются только проверенные люди, в преданности которых тот не сомневается. Они вольно или нет становятся свидетелями тайных дел руководства бандформирования. А еще интересно то, что Дабиров сменил охрану, набрал новую, турецких наемников. Вопрос: почему? И что стало с боевиками из прежней охраны. Об этом Корник не говорил, у нас не было времени для продолжительной беседы. Но он должен хотя бы что-то знать по этому поводу. Комбриг пригладил непослушные седые волосы и сказал: – Если поляк не обыкновенная разменная пешка, то из него можно что-то вытащить. Вот только пойдет ли он на откровенность? – У нас есть средства, которые заставят его разговориться. Но сначала попробуем обойтись без них. – Дело твое. Сейчас пройдешь к пленному? – Да. – Ступай. Я позвоню в караульное помещение. – Хорошо, спасибо. – Не за что. Одно дело делаем. – Это верно. Королев направился в караульное помещение, где находилась и гарнизонная гауптвахта, освобожденная по случаю заключения в одну из камер боевика-иностранца. Майора встретил помощник начальника караула, сейчас отдыхающего согласно распорядку. Сержант представился и провел Королева на гауптвахту, имеющую отдельный вход с металлической дверью и глазком для часового, несущего службу внутри. По обеим сторонам длинного коридора размещались камеры для солдат и сержантов. Прапорщики и младшие офицеры содержались под арестом в отдельной пристройке. Сержант провел Королева в коридор и спросил у солдата, несшего службу: – Как поляк? Рядовой пожал плечами: – Да ничего, не шумит, но суетной. Вопрос задал командир боевой группы «Орлан»: – Что значит суетной? – Как привезли, на нарах и пяти минут не просидел. Больше ходит по камере туда-сюда. – Ничего не просил? – Нет. – Не спрашивал, где находится? Солдат усмехнулся: – Да это и так понятно. – Я местность имею в виду, куда его привезли. – Нет, про это не спрашивал. Королев сказал сержанту: – Открывай камеру и распорядись принести стул. – Есть! Помощник начальника караула двумя ключами открыл дверь. Эта камера предназначалась для временного содержания лиц, против которых велось уголовное дело, поэтому и запиралась она особо надежно. Другие камеры имели лишь обычные задвижки. Королев вошел в небольшое помещение с ребристыми от бетонной «шубы» стенами. Зарешеченное окно находилось под серым потолком. В полу закреплены стол и металлический стул. На опущенных нарах матрас, подушка, легкое одеяло, две простыни. На держаке пара полотенец, для лица и ног. Все как положено. На столе миска с кашей, кружка чая, кусок хлеба, ложка. – Доброе утро, пан Корник! – Для вас оно, может быть, и доброе, хотя уже день. – Смотрю, ты не завтракал. – Не до еды! – А до чего? Разговор прервал караульный, который принес стул. Королев присел на него, отпустил солдата, Корник устроился на нарах. – Так до чего тебе сейчас дело, пан Корник? – Мысли не дают покоя. – Мысли – это хорошо. Пока человек думает, он живет. – Что ждет меня, пан майор? – Это решит суд, не я. – Но можете же сказать хотя бы примерно? Королев вздохнул. – Что мы имеем по тебе? Незаконное хранение оружия – это мелочь. До трех лет по максимуму. Незаконное пересечение границы. Тоже статья так себе, до четырех. А вот дальше серьезно. Участие в незаконном вооруженном формировании – до десятки. Контрабанда оружия, взрывчатки – до двенадцати годков. Даже если применить частичное погашение, то на двадцатку потянет. Хотя можно получить и меньше. Но самая страшная для тебя статья – посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа. По ней можно и пожизненное получить. – Но я же никого не убивал, ни в кого не стрелял! – Смягчающее обстоятельство – тогда те же двенадцать лет. Но то, что ты не стрелял в бойцов подразделения, штурмовавшего подставной лагерь, еще надо доказать. Вряд ли кто-то из следователей будет стараться смягчить наказание тебе, пришедшему убивать наших людей. – Повторяю, я никого не убивал. – Пусть так, но лет двадцать в российской тюрьме, поверь мне, это для тебя то же самое, что пожизненное заключение. Вряд ли ты, террорист, боевик, наемник, проживешь в тюрьме долго. Так что лучше бы ты сидел в своем красивом городе Лодзи и занимался биологией. Кстати, какая у тебя специализация? Поляк машинально ответил: – Молекулярная биология. – Занимался бы своими молекулами и ходил бы с девушками отдыхать в ботанический сад. Корник с удивлением посмотрел на русского майора: – Вы бывали в Лодзи? – Доводилось, но недолго, всего несколько суток. Успел посмотреть только ботанический сад и музей истории города. Во дворце Израиля Познаньского на улице Огродовой. Воспоминания всколыхнули душу наемника. – Да, на Огродовой. А я любил ходить в художественную галерею, которая на вилле Леопольда Киндерманна на улице Вульчанской, а еще… |