Онлайн книга «Золотая книга детектива»
И точка. А тут такие перемены!.. Да еще какие-то люстры и кавалеры из офиса! Они вернулись в дом, и Тата опять принялась за куличи, а Лера, ничем ей не помогая, все смотрела и смотрела в окно. Утром и произошло событие, взбудоражившее весь дом. Из бабушкиной спальни пропал бриллиантовый прабабушкин крест. Бабушка совершенно точно помнила, что вечером он был с ней – она никогда его не носила ввиду его исключительной тяжести, – но никогда и не расставалась. Крест висел на нефритовых четках, которые бабушка почти не выпускала из рук, и все помнили, что за столом четки и крест лежали рядом с бабушкиной тарелкой. Перерыли все, даже ковры снимали – крест как в воду канул! Все было забыто – Пасха, куличи, которые, накрытые кружевными салфеточками, бодро и торжественно сияли на буфете. Дети ползали под столами, двигали диваны, залезали под кресла. Им нравилось ползать и залезать, они думали, что это игра такая, а тучи все сгущались и сгущались, и Тата чувствовала, что гром вот-вот грянет. Он и грянул. Бабушка объявила, что крест у нее стащили как раз дети! – и нужен обыск. Этого никто не ожидал. Тёма со злыми слезами на глазах заорал, что если его в этом доме считают вором, он немедленно поступит в суворовское училище, и ноги его здесь не будет, и вообще, где папа?! Даниил меланхолично пожал плечами и сказал, что его могут обыскивать сколько угодно – он не берет чужих вещей. Девчонки, перепугавшись за Тёму, на всякий случай заревели тоже, а Тюпа спросил, что такое обыск. Он ел морковку и смотрел телевизор, включенный на спортивном канале. У матери был перепуганный и несчастный вид. Лера грызла ногти, а Шура держалась за виски – пребывала в ужасе. – Бабушка, – сказала Тата твердо. – Мы не станем обыскивать детей. Наверное, мы просто плохо искали. Просто нужно поискать еще. – Это очень дурной знак, – бабушка раздула ноздри. Голова у нее тряслась, она даже свои пахитоски не курила. – Особенно накануне Пасхи! Куда мог пропасть крест, да еще такой огромный, да еще с бриллиантами?! Если его стащили, ноги моей не будет в этом доме! Тату вдруг осенила мысль, куда именно крест мог пропасть. – Бабушка, а ты снотворное на ночь принимала? – Ну конечно! А что такое? – Ничего, – задумчиво сказала Тата. – Ничего. Лера, дай детям супу. Я… сейчас. Она поднялась на второй этаж, обошла галерею, на которую выходили двери всех спален, и заглянула по очереди в каждую. Потом спустилась вниз – дети сидели за столом, Лера громко и деловито командовала напряженным, звенящим голосом. Тата не пошла через столовую, а кругом, к той двери, которая выходила не на веранду, а в сад. Этой дверью пользовались в основном летом, и еще ее муж любил выйти покурить именно на эту сторону дома. Но мужа не было, а возле двери стояли ботинки. Одни-единственные ботинки. Все было ясно. – Мне нужно на чердак за пасхальной скатертью, – сказала Тата отрывисто, вернувшись в столовую. – Что бы там ни было, а Пасха на носу! Даня, пойдем, ты поможешь мне дверь открыть. Меланхоличный Даниил покорно потащился за ней – дисциплина и послушание самое главное, – и совершенно несчастный Тёма проводил их глазами. На чердаке было холодно и пахло сухими цветами и пылью. Огромный, темного дерева буфет, в котором Тата держала вещи «дальнего пользования» – елочные игрушки, пасхальные и новогодние скатерти, надувного тигра, с которым Тюпа летом любил плавать в бассейне, – стоял в самом дальнем углу. Тата пошла к буфету, а Даниил остался на пороге. Его меланхоличность как рукой сняло, он озирался даже, пожалуй, с интересом. – Как тут у вас… красиво, – сказал он, когда Тата вытащила скатерть. – Здесь много старых интересных вещей, – согласилась Тата. – Зачем ты взял крест, Даня? Ты же понимал, что бабушка его хватится! Причем очень быстро! Зачем? Даниил попятился, стал отступать к двери и, пожалуй, сбежал бы, если бы Тата проворно не схватила его за руку. – Тише, – сказала она и приложила палец к губам, – тише, тише!.. – Я не брал! – Рука у него была совершенно мокрой. – Я ничего не брал, правда! – Даня, – Тата посмотрела в его перепуганные глаза. – Я знаю. – Ты не можешь знать! Ты ничего не видела! – Я не видела, но знаю. Вчера ты выходил на площадку, чтобы взять книжку, да? У нас на втором этаже книжные полки. Ты выходил и услышал, как твой отец говорит про Воронеж. – Ты меня не видела! – Не видела, – согласилась Тата. – Но я заходила к тебе в комнату. У тебя на подушке лежит детектив. А детективы у нас стоят только на галерее, куда выходят двери из спален. – Ну и что? Подумаешь, детектив! – Даня. Послушай меня. Ты взял книжку, услышал, что говорят взрослые, и решил сбежать, да? Для этого ты решил раздобыть денег. Ты дождался, пока все лягут, зашел к бабушке в комнату и взял у нее с ночного столика крест. Только ты не стал его прятать в доме. Ты знал, что в столовой мы с Лерой, ты нас слышал. Ты подождал, пока мы уйдем курить, спустился и вышел с другой стороны дома, где дверь в сад. Я слышала, как она открывалась. – Я не брал! – Возле той двери стоят твои ботинки. Они совершенно мокрые. Ты лазал в них по снегу и позабыл перетащить их к другой двери. Так? Он тяжело дышал, и глаза у него были полуприкрыты, как у больной птицы. – Я не поеду в интернат в Воронеж. – Он тяжело сглотнул. – Ни за что, никогда! Пусть он делает со мной все, что хочет! Пусть до смерти забьет, только я не поеду! – Куда ты дел крест? – Спрятал. – Где? Он посопел еще немного, а потом сказал с отчаянием: – На яблоне! Там такая развилка и вроде дупло! Ты теперь меня выдашь, да? Тата подумала немного. – Нам надо спускаться, – сказала она. – Мы и так торчим тут слишком долго. И еще надо сообразить, как его вернуть, этот крест, чтоб никто не догадался! – Ты меня не выдашь?! – Приедет мой муж, и он точно придумает, как тебе помочь. Я обещаю, Даня. Ни в какой интернат в Воронеже ты не поедешь! Он смотрел на Тату, не отрывая глаз. – А… что можно придумать? – Я не знаю. Но он всегда что-нибудь придумывает! Ты сейчас тихонько выйдешь из дому, заберешь крест из дупла и оставишь в кармане своей куртки. Я его оттуда возьму. – Бабушка сказала, что она будет всех обыскивать! |