Онлайн книга «Зона заражения-2»
|
– Не возражаешь? Я пожал плечами. – Нет. Он присел неловко. Вместо левой ноги у него была деревяшка, как у старого пирата. Такого уже нигде не было – в конце концов, искусственные конечности придумали уже давно. Смотрелось это жутковато. – Смерт на тебе, – сказал вдруг он, глотая мягкий знак. – Что? – Смерт на тебе. Отпусти ее. Не надо носит смерт с собой. Я покачал головой. – Это легче сказать. – У меня семь… братий было. Мы воевали. Малы еще были… совсем. Я самый малый. Патроны носил… … – Трое серб убити. Еще один бандит убити. – Бандиты… – Да… мафия. Арнаут [68] . Двое – тогда. Смерт. – Я воевал там, – сказал я, – мы уходили из Далмации. – Я самый малый. Приехал Россия. Жена, ребенок – два. Сосед – серб. У него тоже… Сколько же ему лет? Выходит, никак не меньше шестидесяти. – Не ругаетесь с соседом? Хорват наклонился вперед. – Я за него… убити. Он за меня – убити. Нет наша земля. Нет наша страна. Ни он, ни я. Нет. Мы друга убити. Потом – нас. Не носи смерт. Не носи зло. Не надо. … – Есть долги, которые оплачиваются только кровью. Хорват долго смотрел на меня, потом сказал: – Как знаешь… Британский спецназ проник в Россию двумя путями. Двое вынуждены были последовать за целью напрямую, выдавая себя за перегонщиков машин, – это было опасно, потому что англичане, за редким исключением, не перегоняют машины, это делают русские. Остальные полетели в Финляндию, чтобы там перейти границу. Финляндия поддерживала открытую границу с Россией, и через нее можно было перейти с оружием… Сейчас Герт Роу, в том же самом своем прикиде – куртка и джинсы, – сидел в старом, но ходком, еще полностью бензиновом «БМВ» и смотрел на экран покета [69] . На нем было изображение с БПЛА, который они подняли, чтобы избежать контакта с объектом. – Босс… – Говори. – Пришли данные. Объект действительно участвовал в операциях в Хорватии. Как частный военный контрактор, еще от российской стороны. – Этого только не хватало… – выругался Роу. – Наши действия, сэр? – Продолжаем. Только аккуратно. Во Владимире я первым делом нашел Клеста. Тот как раз запирал дверь своей… кельи, или как там у них называется. Выслушав меня, он сказал только: – Исповедаться тебе надо? – Надо-то надо, да кто мою исповедь примет… – Идем… В России традиции исповеди отличаются от Запада, если на Западе есть специальная кабинка для исповеди, в которой священник и исповедуемый друг друга не видят, то у нас просто накрывают полой рясы и исповедуют. Говорить так сложнее – это факт… Клест был едва ли не единственным человеком на земле, который мог бы принять мою исповедь. Один из немногих, кто по-настоящему понял бы меня, – ведь он, как и я, служил в спецназе Внутренних войск. Он, как и я, участвовал в той страшной войне, где каждый из нас потерял своих друзей, но не только, каждый из нас потерял себя самого, то человеческое, что в нас было. Именно поэтому я рассказал ему больше, чем рассказал бы любому другому. Почти все рассказал. И он выслушал, хотя это было ох как нелегко. Иногда мне кажется, что священник для нас – это как… плевательница. Мы приходим к нему и говорим, что плохого мы совершили… словно отливаем из своей чаши… но только для того, чтобы наполнять ее вновь и вновь. И ждем, что священник скажет нам нечто такое, что успокоит нашу совесть и даст нам возможность снова жить как раньше… несмотря на то, что мы совершили… Как-то так. Когда я закончил говорить, Клест перекрестился. Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшайся рабы Твоей, сестры нашей Анастасии, яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная ее согрешения и невольная, избави ее вечныя муки и огня геенскаго, и даруй ей причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя: аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троицу и Троицу в Единстве православно даже до последняго своего издыхания исповеда. Темже милостив той буди, и веру яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь. Стало легче. Не знаю… может, потому что выговорился, а может, потому что были произнесены слова этой молитвы… за единственную женщину на этой земле, которой нужен был я и которая умерла, приняв удар, который должен был обрушиться на меня. Теперь я был не нужен никому и никто не был мне нужен. Кроме того, кто сделал это – его я достану рано или поздно… – Что собираешься делать? – Все то, что происходит, – неспроста, это идет откуда-то сверху. Что-то знает Харитон, помнишь его? – Помню. – В разговоре он дал мне понять, что находится под контролем. Но мне надо встретиться с ним и поговорить. Где-то, где не будет микрофонов и камер. … – Ты мне поможешь? Клест тяжело вздохнул. – Господь помогает… всем нам грешным. Пусть и незаслуженно. … – Хорошо. Сделаю… В эту ночь я впервые нормально уснул… и спал как убитый. Где-то на территории Халифата. Бывший Кыргызстан. 19 сентября 2037 года
– Ну, что? И где твой Пророк Иса? Помог он тебе? А? … – Не слышу! Гр-р-р-р… Только бульканье воды… Он так ничего им и не сказал. На следующий день бить его не стали. Вместо боевиков, которые зверели от ничегонеделания и безнаказанности, пришел проповедник. Худенький, щуплый, без одного глаза – глаз у него не выбило, он так и вырос без одного глаза. Еще один сын радиоактивной пустыни. – Ас саламу алейкум… – сказал он. |