Онлайн книга «Варварский берег»
|
– Будешь знать, как маленьких обижать! – заорал Ярослав. И тут загрохотало – уже не канонада донеслась, а гром небесный. Начиналась буря. Тревожно посвистывавший ветер загудел, завыл, напрягая корабль до стона. – Паруса долой! – Ёш-моё! Поиграли в войнушку, и хватит. Миру – мир! Море потемнело, посерело, отражая плотный покров туч, скрывших ясное небо. «Лежер» и «Галлард», оказавшись поближе, собирали уцелевших моряков с тонущего «Хамекона». «Бьенвеню» еще держался, хотя и заметно осел носом в воду. Далеко на юге видны были «Сен-Эспри» и «Дюк», уходившие на запад, подальше в открытое море. «Аль-Мансурия», погруженная в воду кормой по гротмачту, явно не переживет разразившуюся бурю. А вот «Аль-Музаффар», хоть и сильно потрепанный – фок-мачта и бушприт у него отсутствовали – удалялся курсом на север. На одном фоке «Ретвизан» двинулся к берегу, к той самой бухте, откуда давеча появлялись черная и красная шебеки. Вход в заливчик был довольно узким, напороться на скалы легче легкого, но флейт проскользнул-таки. Бухта была почти круглой в плане, огороженная скалами, задерживавшими ветер. Ближе к единственному пляжу стояла на якоре красная шебека «Реал-Мустафа». То ли пираты не ждали гостей, то ли они большие потери понесли, неизвестно, а только орудия шебеки заговорили врозь – сначала одно, потом другое, за ним третье… – Залп нижним деком! Огонь! Грохнуло знатно. – Понч, что у тебя наверху? Картечь имеется? – Через одну! – Давай сначала картечью, потом ядрами! – Есть! Угу. – Ёш-моё! На десерт им чугуняки! Картечь зачистила палубу красной, но оставались недоработки. – Джимми Кид! Твой выход! Нам такие соседи не нужны. – Это мы завсегда! Прадо, за мной, головешка ты горелая! – Сам ты головешка! Нашелся тут… белый господин… – Давай-давай! Шевели своей черной задницей! Переругиваясь, абордажники не забывали спешно облачаться в кирасы, нахлобучивать шлемы, подхватывать крючья или мушкеты – кому что полагалось. – На абордаж! «Ретвизан» завернул так, что всем бортом ткнулся о шебеку, аж гул пошел. Абордажные крючья удержали корабли, не позволяя им разойтись от толчка, а в следующую секунду народ с флейта повалил на палубу «Реал-Мустафы» – с ревом, со свистом, с гоготом, с непристойными словесами. Правда, берберы, арабы и турки, составлявшие экипаж красной, не походили на трусливых купцов. Эти сражались отчаянно, понимали или чуяли – двум кораблям в бухте не бывать. – О, Аллах! – возносились к небу голоса, но небо, затканное грозовыми тучами, молчало. Малыш Джим бился в манере негра, рубящего сахарный тростник. Распоров живот очередному пирату, он перекинул свой палаш в левую руку, а правой подхватил трофейный ятаган. И пошел кроить… Берберы и прочий пиратский интернационал дрогнули, подались к кормовой надстройке, а там как раз толпа пушкарей разворачивала орудие, наводя его на флейт. Олег выстрелил со шканцев, снимая одного из осатаневших канониров, но нашлось, кому поднести фитиль. Пушка грохнула, откатываясь и подминая пару незадачливых артиллеристов, – взвился тонкий поросячий визг и стих. За четверть часа всё было кончено, на шебеке не осталось ни одного живого, кроме встрепанного попугая в каюте капитана, сплошь устланной и увешанной коврами. Птица бесновалась в клетке и хрипло орала, надсаживаясь: – Иншалла! Иншалла-а! Добычи на шебеке хватало – те же ковры, серебряные светильники, дорогое оружие с ножнами, усыпанными каменьями, китайский фарфор, ларцы, набитые ювелиркой и золотыми монетами – луидорами, пистолями, динарами, дукатами. – Пригодится в хозяйстве, – высказался Пончик. – Угу… А ветер всё набирал и набирал силу, он ревел, трепля пинии, укоренившиеся между скал, задевал верхушки мачт, качая «Ретвизан», но основной напор ослабевал, принятый на себя скалами. Потемнело, стало неуютно и тревожно. Чего стоил один лишь грохот прибоя, что бесновался у входа в бухту. В такую погоду ни одному кораблю, пострадавшему в бою, не уцелеть. Тут и целый-то может ко дну пойти! К вечеру шторм подутих. Тучи по-прежнему неслись по небу, лохматясь и разрываясь, но уже проступали закатные краски – все оттенки царственного багрянца и злата, любезного сердцу пирата. Кроме знатной добычи, команда Джимми Кида захватила также здоровенный казан плова, еще теплого и не тронутого оголодавшими магометанами. Очень кстати! Умолов свою порцию, Олег сошел на берег и поднялся на скалы. Ветер унялся, хоть гребешки волн и белели пеной. Как разразилась буря, так она и разрядилась. Бешено мчавшиеся тучи обещали рассеяться уже к полуночи. Сухов внимательно оглядел море, но ничего, кроме гонимых ветром валов, не обнаружил – ни кораблей, ни обломков. Солнце, алое, словно умытое, уже касалось краем горизонта, собираясь заходить. Чувствуя сильнейший позыв к одиночеству, Олег присел на причудливо изогнутый ствол старого можжевельника и погрузился в неспешные думы. О прошлом. О настоящем. О будущем. – Всё будет хорошо, – уверил он себя, – и даже лучше! Со стороны бухты донесся взрыв хохота, а после чей-то сильный голос запел старинную пиратскую песню. Сухов улыбнулся: его люди неисправимы. Хоть трижды делай их законопослушными моряками флота его величества, в душе они всё равно останутся пиратами. Радуются небось добыче… Солнце кануло за море, оставляя на плаву ослепительный краешек, разлитое золото, и вскоре погасло. И в тот же миг вспыхнул зеленый луч – словно язык яркого и дивного изумрудного пламени вырвался из-за горизонта. Олег вздрогнул, моментально вспомнив о письме Флоры. Он хлопнул себя по груди и успокоился – на месте. Быстро темнело, буквы можно было и не разобрать, а посему Сухов подхватился и бегом спустился со скал. По трапу взбежал на палубу шебеки, а уже с нее перебрался на «Ретвизан». Рассеянно хлопая по плечам знакомых и друзей, он быстро прошагал в свою каюту. Зажег все свечи в роскошном канделябре, сорвал с шеи футлярчик и вскрыл его. Сразу же повеяло тонким запахом духов. Олег грустно улыбнулся и развернул письмо. |