Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Сестра»
|
Софья даже и не задумалась – не страдает ли она манией преследования. Не страдает. Наслаждается. А боярыня Морозова была необходима. Во-первых, если одна баба упорно держалась против государства несколько лет, значит, грех ее талант расходовать попусту. Она и на службе Отечеству себе врагов найдет и бороться будет уже с ними, а не с родным царем. Во-вторых, важно было, чтобы протопоп не просто приехал, а уже соответственно подготовленный. А тоже – нечего бороться с государством! Бороться данный протопоп будет исключительно с теми, на кого Софья укажет. В крайнем случае – Алешку попросим указкой поводить, а то ж… Если его просто так вызвать, царским указом – наверняка приедет в боевой форме бешеного дикобраза. Как же, официальная власть, утеснители, никонианцы, антихристы… А вот если ему духовная дочь отпишет, да еще покрасивее… Софье очень хотелось, чтобы сладилось. Лучшее, что может быть у бизнесмена, – это его команда. А дальше… дураки собирают подчиненных, умные – соратников. Дело за малым – сделать из протопопа соратника. Справимся? Попробуем… Софья улыбнулась и затеяла в карете игру в «камень, ножницы, бумага…» на троих. Царевна Анна улыбалась, участвуя в детской игре. Да, она уже давно подметила, что Софья умнее, чем старается казаться. И что? Трагедии в этом она не усматривала. Дети бывают разные, если Сонюшка умнее других – так что теперь? А ничего. Молчать, опекать ребенка и помогать в ее замыслах, пока ведь она ничего страшного не совершает, просто вырвалась из терема, Алешу утянула, ее вот – и насколько ж в Дьяково дышится легче. Анна себя впервые за тридцать лет живой почувствовала! Ничего плохого девочка не делает, а что тесно ей в рамках – так и всем тесно. Пусть живет, а Анна постарается хоть бы и ей помочь. Раз уж у нее не вышло расправить крылья, пусть девочка радуется жизни. * * * Алексея Михайловича, то есть родного отца, Софья уже больше месяца не видела, и показался он еще более одутловатым и усталым. Увы… Русско-польская война высасывала из царя все силы, но чем пока помочь – Софья и отдаленно не представляла. А потому предоставила играть первую скрипку Алексею, и мальчишка не подвел. Умничка он! Ей бы такого сына в свое время – они бы и Америку нагнули… и мерзким шепотком в глубине души: «А воспитывать ты не пыталась? Глядишь, и вырос бы не хуже…» Так, не будем о грустном. Пусть Вадик будет счастлив, а она будет все менять здесь. Постепенно, тихой сапой… – А еще мы хотим просить тебя, батюшка! – О чем, сыне? Царь был более чем доволен. Ребенок продемонстрировал нехилое знание математики, бойко потрещал с отцом на латыни и на польском, произнес несколько фраз по-турецки, показал свои прописи – и Алексей Михайлович почувствовал искреннее умиление при виде аккуратных буквиц. У него в этом возрасте так ловко не выходило. Наследник растет, царь… Попутно наследник поблагодарил его за Симеона, мол, такой разумник, эт-то что-то… но иронизировала только Софья, Алексей благодарил вполне серьезно. Девочка считала, что пока не надо разубеждать братца, хватит минимизации воздействия. Вот приедет протопоп – и пусть воюют. Она уж постарается… – Тятенька, разреши, чтобы к нам протопоп Аввакум приехал? Вот тут Алексей Михайлович и опешил, но Алеша смотрел такими ясными чистыми глазами… – Да зачем он тебе, сынок? – Батюшка, раскол нашу землю надвое рвет. А ежели будет главный смутьян при царской школе… – Так чему он научит-то, сынок? – А на то, чтобы учить, у меня Симеон есть. Неужто он протопопа не переубедит? Алексей Михайлович задумался. С одной стороны – нужен ли ему протопоп здесь? С другой стороны – почему бы и нет? Ему мученики за старую веру не нужны, да и Алеша верно сказал – ни к чему раскол. Ежели протопоп страдалец, то тут его многие поддержат. А ежели он при школе состоит и царем обласкан? Не случится ли так, что его как неблагодарного воспримут? А это уж как подать… Царь поцеловал сына в румяную щечку. – Будь по-твоему. Верну я тебе протопопа и прикажу ему в Дьякове находиться неотлучно… – Да ни к чему это, Алешенька, – вмешалась царевна Анна. – Пусть ездит куда пожелает, только сам он никуда уйти не захочет. Царь посмотрел на сестру. И только головой покачал. Анна раньше была словно рисунок водой на белой стене, а сейчас проявились краски, улыбка… из нее жизнь показалась! И сейчас царевна была красавицей, несмотря на свой почтенный возраст [14] . – Ты расцвела, сестрица… пора сватов ждать, не иначе? Спросил шуткой, сам знал, что не так. Анна Михайловна только рассмеялась. – Ох, братец… Если б ты знал, как легко на воле дышится после терема! – Если б знал, давно бы тебя отправил в Дьяково. А то и Танюшу с Ариной. Примете? Софья едва не взвыла в голос. Вот этих двоих им точно не хватало! Но Анна Михайловна засмеялась, покачала головой – и царь даже глаза прикрыл. – Аннушка, как же ты на матушку похожа… – Я родителей частенько вспоминаю, братик. Да и сейчас… Если б не Сонюшка с Алешенькой – до сей поры не жила бы… А как Машенька? Феденька? Девочки как? – Болеют и Марьюшка, и сынок – вздохнул Алексей Михайлович, – вот лето будет, вывезу их в Коломенское, там, на просторе, и оживеют, бог даст… а девочки благополучны. – Все в руке божьей. – Анна перекрестилась, дети подхватили. Софья мысленно смирилась с приездом Ирины и Татьяны и прикинула, что они будут нагрузкой. Как раньше к Дюма шел какой-нибудь Васечкин с культовой повестью «Спасение голодных». Ладно. Если к Дьяково в нагрузку пойдут две тетки вполне рабочего возраста – она на них протопопа натравит. Особенно на Татьяну, то-то радости будет даме! Найдем, чем их занять, никуда не денутся, особенно Ирину Михайловну. Она тетка дельная, лишь бы Анне не мешала… Софья обняла тетку за шею. – Анюша, ты лучшая. Получилось коряво: «Анюся, ты лусяя…», но Анна обняла девочку и опять расцвела улыбкой. Алексей Михайлович головой покачал. – Своих бы тебе… Анна горько улыбнулась. Софья обняла ее покрепче, пусть знает, что не одна. – Своих мне уже не видеть, Алешенька. Ты лучше о дочках поразмысли, неужто им нашу судьбу повторять? Есть же принцы в чужих странах… – Да не православные они… – Муж да спасется женою своей, а жена – мужем своим. Подумай, братец родненький. Сонюшка, вон, какая разумница. Век ли ей в девках куковать? |