Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Сестра»
|
Царевну еще во многом вело любопытство. Что ж там такое, что сестрицу Анну и калачом обратно не заманишь? А ведь самая тихая, самая скромная… Село, впрочем, радовало глаз новой церковью и ярмаркой за околицей. А неподалеку находилось и то место, куда надлежало ехать ей. За невысокой оградкой – курице перескочить, почти плетень, новенькие терема и какие-то достаточно несуразные здания – казарм царевна ни разу не видела, иначе опознала бы сразу. Четыре здания готовы, еще почти десяток строится. Опять-таки, царевне и в голову не приходило, что это – на вырост. Для следующих поколений учеников. Потому и ограду пока серьезную не делали – вот утвердят окончательно план, тогда можно будет. Ведь следующей осенью будет еще набор – и детей надо будет куда-то селить. Опять же, нужно расширять столовую, нужно организовать мастерские, да и все остальное – почему бы нет? Несколько производств прямо на базе школы, кузницу самую лучшую, потом кузнеца найти, скотный двор расширить… Надо – все. Вот сделать сразу все не получалось, поэтому сначала обошлись жизненным минимумом, а сейчас под чутким руководством царевича Алексея строили и остальное, что ему подсказывала Софья. Татьяна, понятно, об этом не знала и сейчас разглядывала все издали с недовольным видом. Потом разрешила трогаться дальше. И стоило ей сюда ехать? Удивляться всерьез она начала у ворот, когда ее не пустили внутрь. Охрана на полном серьезе скрестила бердыши и поинтересовалась: – Откуда, кто, зачем? – А ну с дороги, холоп! – рявкнул боярин Ртищев. Начальник царской Мастеровой Палаты, Григорий Иванович, прекословия не терпел и, честно говоря, с царской сестрой в поездку не рвался. Но царь приказал – и боярин поехал. Стоящие охранники даже не дрогнули. – Осади, боярин, – примирительно проговорил один из них. – Сейчас царевич в отъезде, приедет, тогда и пропустим. – Да я тебя на конюшне запорю, холоп! – Ртищев и правда замахнулся плетью, но был остановлен повелительным окриком. – А ну, осади! К воротам подлетала процессия из шести всадников. Четверо взрослых и двое ребят лет семи-десяти. Татьяна пригляделась из окошка, не откидывая сильно занавеси – нельзя. Позор какой будет – царской дочери как чернавке в щелку подглядывать… Одного из ребят она узнала, хотя и не сразу. Алешенька, племянник любимый. Но как же он изменился! Вместо бледного благочинного мальчика, которого в Кремле было не видно и не слышно, на коне сидел загорелый крепыш с недобрым прищуром. Конь гарцевал, намекая хозяину, что хорошо бы еще поскакать, но слушался всадника – и если бы Татьяна разбиралась в конских статях, она бы восхитилась вороным аргамаком. Рядом с ним спокойно стоял второй конь соловой масти. Сидевший на нем мальчик лет восьми-десяти Татьяне не был знаком, и неудивительно. Ванечка Морозов вообще редко из дома выходил. Это в Дьякове, избавленный от неустанной опеки властной матери, он начал постепенно осваиваться. Да и отношение здесь было другое. Дома все выглядело так. Лошадка? Да никогда! Она тебя сбросит, ты обязательно убьешься, нельзя, пойдем лучше помолимся о всеобщем благе. Здесь же… Лошадка? Хорошо, завтра подберем тебе конька посмирнее и начнем учиться. Царевич учится – и тебе не зазорно. Сбросит? А мы такого подберем, чтобы не сбросил. Только и обихаживать конька сам будешь. Не умеешь? Научишься. Царевич же научился, а ты чем хуже? Казаки вообще были народом не особо отягощенным чинопочитанием. На Дону с этим было проще, а уж Фролка Разин, у которого было два брата-атамана, тем более прогибаться не умел. Родни-то надо быть достойным… С царем у них бы конфликт случился в первый же час – и свободны. Но с царевичем, которого постоянно настраивала Софья… Непочтительны? Так казаки же люди грубые, их дело турок рубить, а не ножкой по паркету шаркать. Вот, бояре все льстивы, как один, – они тебе больше по нраву? Нет? Тогда потерпи пока, уважение тоже надо заслужить. Чем? А работой… Да нет, турок убивать не нужно, Ибрагим вроде бы ни в чем не виноват, но вот если ты попросишь тебя научить – да, так и будет. Тебя начнут уважать, если ты не сломаешься и не дрогнешь. А учитывая фамильный романовский характер – достаточно упрямый и жесткий, которым Алексея природа наделила в полной мере, мальчишка уперся. Ему хотелось, чтобы его уважали, и он намерен был этого добиваться всеми способами. И упорно учился вместе со всеми, хотя и чуть поодаль. Так же, как и остальные, держал тяжелые палки в вытянутых руках, развивая мышцы, так же отжимался, так же лазил по канату и так же чистил лошадь. И получал от этого искреннее удовольствие. Запретить-то было некому. Учителя слушались царевну Анну, воспитатели царевича качали неодобрительно головами, но будучи мужчинами умными, ничего не запрещали, только поддерживали. Понимали, что положение безвыходное. Царю накляузничаешь – царевич обидится, да так лихо, что ласточкой со двора полетишь. Даже если и не сразу – злопамятность также романовское фамильное качество. А вот если ему потакать – глядишь, наиграется да забудет обо всем, как о старых солдатиках. Ан нет, интерес царевича все больше разгорался. Ему интересно было его маленькое хозяйство, где можно было строить не в учебной комнате, а на приволье, где все было настоящим и серьезным. Так ребенка привлекает не яркий детский доспех, а взрослая сабля, уже попробовавшая крови, – и оттянуть Алексея от его занятий за уши нельзя было. Оставалось только мириться до поры до времени. Если б хоть Алексей Михайлович не одобрял, но его-то увлечение сына как раз порадовало, и о воинских упражнениях он читал с умиленной улыбкой. Сейчас же царевич ездил в деревню – договориться и кое-чего прикупить. Софья настояла. Точнее, с хитрой улыбкой подкинула идею, что ежели не знать, что сколько стоит, воровать обязательно будут, и вот это еще нужно, и то, и другое – что ж, все на казначея скидывать? Сам съездил бы, развеялся, Ванечку с собой взял, на людей посмотрел, себя показал… А там, глядишь, и понравится? И ведь понравилось. Сейчас Алексей возвращался обратно – договаривался со старшим на селе, чтобы купить холстины и из нее сразу в деревне рубах с портами пошить. Да, не царевичево это дело, но Софья планировала постепенно подключить на этот пост Ваньку Морозова. Если воровать не будет, то лучше никого и не найти. А пока пусть посмотрит, что да как… И застал у ворот такие радости жизни. Механизм включился сразу. Его людей бьют! Алексей отлично осознавал происходящее и сильно удивлялся себе. Раньше ему и в голову бы не пришло повысить голос на боярина, но сейчас он не раздумывая дернул Фрола за рукав, а тот уже рявкнул во всю мощь легких. Его людям угрожают! Рука сама потянулась к плети. Именно в этот момент и начал в мальчишке просыпаться царевич. Раньше-то повода не было, он и так знал, что все по его будет, и гнев его был скорее детским, повалиться на пол – и кричать, пока игрушку не дадут. Он ведь ни за кого не отвечал, от него никто не зависел, а сейчас… |