Книга Фейкбук. Реальная история, основанная на настоящей лжи, страница 37 – Дэйв Чичирелли

меньше минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится

Дэйв Чичирелли Да ну, Тон. Не все татуировки должны быть в виде итальянского флага.

только что с мобильного устройства ● мне нравится

Если отбросить насмешки по поводу этой жуткой картинки на шее, я не удивился реакции публики на новые жизненные перспективы Фальшивого Дэйва. Впервые Фейкбук стал отдушиной и для меня самого, потому что идея крыльев и корней волновала меня.

У меня не было ни того ни другого. Жизнь в Нью-Йорке — это попытка укорениться в бушующей реке, которую люди переходят, но где никогда не остаются. Я много думал об этом во время обратного полета в Нью-Йорк после Нового года (рейс отложили дважды). Глядя через окно на мигающие красные лампочки на крыле самолета, я вспоминал свой собственный романтический опыт.

Честно говоря, я не слишком удачлив в любви. Наверное, дело в том, что я не умею жить с неопределенностью. Все эти недомолвки мучительны для человека с аналитическим складом ума. Большинство моих отношений были либо длинными, мучительными и бессмысленными, либо короткими и несерьезными развлечениями. Кажется, я разрушил свои вымышленные отношения из ревности. Нужно быть более уверенным в себе.

И, хотя я прекрасно знаю об опасности ностальгии, в ту ночь я ей поддался и размышлял о девушках, которых упустил или от которых ушел. Я всегда был склонен их идеализировать и делал это опять. Не знаю, что на самом деле я значил для них, мне никогда не хватало мужества спросить.

Но сейчас нам всем надо справляться не только с прошлым, но и с настоящим. Из-за соцсетей мы живем друг у друга на виду. Чтобы увидеть, что стало с нашими былыми увлечениями, не приходится даже унижаться до фейсбук-сталкинга. Например, я не то чтобы хотел любоваться на фотки своей бывшей, Лори, которая сейчас тусуется с мускулистыми серферами в Австралии. Но в один прекрасный день они оказались в моей ленте новостей и всколыхнули былые чувства.

Увиденное создавало сюрреалистическое ощущение, что ничего не кончилось. Мы расстались очень давно, и она имеет полное право общаться с серферами. Но я не хочу на это смотреть. Да и она не настолько жестока, чтобы выкладывать фото специально для меня. Уверен, она вообще обо мне не думала в тот вечер (как и я о ней), когда ее фотографии появились в ленте. Но эти обрывки случайной информации были до странного неприятны, потому что я знал, что это происходит прямо сейчас.

В какой-то момент прошлое должно стать прошлым. Когда нужно покинуть орбиты друг друга и избавиться от их случайного влияния, потому что это — препятствия на пути к новым целям. Но социальные сети лишают нас такой возможности. Как можно выбросить кого-то из сердца, если он никуда не девается с глаз?

Я не знал, к чему все это может привести. Я просто не хотел больше об этом думать.

Когда самолет, наконец, сел, я вышел из терминала в ледяную ночь и направился к аэроэкспрессу, который довезет меня до метро, к началу долгой, но недорогой поездки домой.

Подходя к платформе, я увидел женщину, пытавшуюся перетащить чемодан через бордюр.

— Вам помочь?

Она обернулась, и сине-зеленые глаза на загорелом лице совершенно выбили меня из колеи. В ней было почти шесть футов роста, и она была потрясающая.

— Очень мило с вашей стороны. Вы прилетели из Чикаго? Рейс задержали?

— Да. Но я видал и худшие задержки.

— И я. Меня зовут Дара.

— Дэйв.

Мы поболтали о задержанных рейсах. С ней было легко, хоть я и запинался на самых простых словах. Вскоре показался поезд.

— Это наш? — спросила она. — Вообще-то я и не сомневаюсь. Я никогда не теряюсь в транспорте. Когда мне было семь, автоматические двери захлопнулись между моими родителями и нами с сестренкой. Она заплакала, но мы доехали до следующей остановки, пересели на другой поезд и вернулись к папе с мамой. Сестренка даже успокоиться не успела.

— Впечатляет.

— Знаю. Мама рассказывает мне эту историю каждый День благодарения.

Объявили следующую остановку. Поезд шел в другую сторону.

— Обещаю плакать не долго, — пошутил я, искоса глядя на нее.

— Это все ты виноват, — она игриво толкнула меня в плечо.

— Думаю, твоя мама будет разочарована.

— Ты ей ничего не скажешь! Она умрет, если узнает, что мои транспортные способности… иссякают? Как это назвать?

Мы перебежали через платформу. Она оперлась о свой чемодан, как ребенок, планирующий покататься на магазинной тележке. В ее глазах светился живой ум.

Когда мы ввалились в поезд через закрывающиеся двери, я сообщил:

— Мы уже на полпути.

Она помедлила секунду и, чуть наклонив голову, произнесла:

— Мы живем молитвой.

Она только что процитировала Бон Джови? Она… из Джерси? Я потратил большую часть жизни, пытаясь разрушить стереотипы о жителях Нью-Джерси, но один из них совершенно верен. Ни один джерсиец не способен услышать «Мы уже на полпути» и не закончить цитату.

— Вынужден спросить… ты из Нью-Джерси?

Она засмеялась:

— Вроде того. В детстве я жила там пару лет, и в колледж ходила в Нью-Джерси. Но родилась я в Индии, а школу закончила в Северной Каролине. Я отовсюду. Но я достаточно джерсийка, чтобы знать Бон Джови. А ты откуда?

— Я вырос на побережье.

— Правда? — Она распахнула глаза.

— Да. Я американский итальянец с побережья Джерси. Ты заставляешь меня вспомнить о днях, когда этого почти не стеснялись, а сериал «Клан Сопрано» был основным источником размягчения мозгов. — Я начал расслабляться. — Так ты училась в Нью-Джерси?..

— Принстон, — тихо призналась она, слегка отвернувшись. Первое слово, сказанное не глядя мне в глаза. К членам Лиги Плюща почему-то принято ужасно относиться, наверное, из-за этого они странным образом не уверены в себе.

— А мне нравится Принстон. В городе и десяти шагов не пройти, чтобы не наткнуться на какую-нибудь статую.

По-моему, она слегка расслабилась.

Я и правда люблю Принстон. Будучи студентом Рутжерса, Принстоном я был просто одержим. Два кампуса отстояли друг от друга всего на шестнадцать миль — и на множество световых лет. Принстон, как городок, так и университет, идеален. Почти как «Мэйн-стрит» в Диснейленде — не город, а идея, обещание того, каким город может стать. Просторные парковки и магазины со свитерами, которые предполагается набрасывать на плечи (мой сосед по комнате Пако звал их «свитероожерельями»). Оазис спокойствия, особенно по сравнению с суетой пяти общежитий Рутжерса.

И вопреки тому, чему учит телевизор, умные необязательно выглядят ботаниками. Красота девушек из Принстона сбивала с ног. Я разработал даже пару вполне убедительных теорий об отпрысках богатых стариков и их охренительных вторых жен. Я хотел оказаться там. Я бесславно убегал из Рутжерса, бродил по барам Принстона и мечтал оказаться тем, кого девушки из Принстона используют в качестве мишени для чужой ревности. Но все потрясающие студентки исчезали, как только садилось солнце. Это сводило меня с ума.