Онлайн книга «Кремль 2222. Тобольск»
|
– Не было никакого. У кремлевских вообще не принято прозвища давать. – Странно… Как можно без прозвища жить? Неудобно же… Странно… – Что, по-прежнему не веришь? – спросил «горный». – Думаешь, что кроме вас, тобольских, и людей на Руси не осталось? – Нет, не думаю… Теперь – не думаю. Я не спросил раньше. Ты сказал – крылан прилетел. А что с вашей общиной? – Спаслись. Успели в лес убежать по тропинкам. Правда, не все, – голос Бортника помрачнел. – Сейчас они к Тобольску на лодках плывут. После нападения шайнов старейшины решили, что надо прибиваться к тобольской общине. К вашей то есть. Пока всех не уничтожили. Кар их встретит на подходе. – Как же он встретит, если изранен весь? – Ну, это же не сегодня и не завтра. Пока доплывут. Кар к тому времени оклемается. Что скажешь Кар? Оклемаешься? Он посмотрел в сторону крылана, которого в наступившей темноте было совсем не видно. Только продолговатые глаза мерцали голубым сиянием. …конечно, мой генерал… Павел хмыкнул. – Как он тебя уважает. – В смысле? – Генералом называет. Даже у нас в общине генерала нет. Хотя Правитель по званию к нему приравнен, но так его никто не называет. «Горный» ответил не сразу. Сидел и чесал затылок. Потом заговорил: – Для Кара любой генерал, кто им ментально управляет. Видимо, он когда-то, еще в годы войны, находился в подчинении у генерала. С тех пор его и заклинило… Только я вот чего не пойму. Откуда ты знаешь, что он меня генералом называет? – Как откуда? Он только что сказал. – Только что?.. Ты уверен? «Уверен», – хотел ответить Сновид и вдруг запнулся. Ему показалось, что он слышит слова крылана. И до этого тот что-то говорил. Но он ни разу не видел, как крылан раскрывает рот. Или клюв. Удильщик его разберет, что там у него на этом месте. Но он же слышал… Или не слышал?.. Неужели опять глюки? – Видишь ли, Павел, – мягко заметил Бортник, – Кар не может говорить. – Вообще? – Не знаю, как насчет вообще всех крыланов, я с другими близко не знаком. Но Кар разговаривать не способен. Возможно, не умеет. А, возможно, после ранения какого онемел. – Как же вы с ним общаетесь? – Мысленно. Устройство мозга крыланов такое, что они способны устанавливать ментальную связь со своим хозяином-оператором. Кар меня им признал, когда я его спас. И Зюба он за хозяина считает. Так что для него Зюб тоже генерал. Сновид тихонечко захихикал. Надо же – Зюб генерал. Ну, дела! Час от часу не легче. – Водички дать? – озабоченно спросил «горный». – Зачем? – всхлипнув от смеха, отозвался Павел. – Затем, что у тебя истерика начинается. Бортник неожиданно нагнулся к Сновиду и довольно сильно хлопнул того по лицу. Павел подавился слюной и закашлялся. – Эй, ты чего? – Все в порядке. Успокоился? – Вроде да. – Хорошо. Но водички все равно попей. У тебя котелок справа от головы стоит. Нашарь и попей. А я сейчас факел зажгу и принесу. У нас с тобой серьезный разговор будет. Павел нашел в темноте котелок и выпил его до дна. На всякий случай. Смех у него прекратился. Да и над чем смеяться? Над тем, что крылан спира генералом называет? От наглеца Зюба и не такого ожидать можно. Он любому мозги запарит… Нет, это не смешно. А если даже и смешно, то проблема не в этом. Сновид испугался. А чего испугался, сам толком понять не мог. Вернее, не хотел понимать. Потому что в этом случае надо будет признаться, что он… Он сел в углу и накрылся одеялом. За последний час он стал лучше себя чувствовать. Голова хотя и кружилась временами, но почти не болела. И тошнота прошла. Самое главное, он снова мог управлять своим телом. Но вот сейчас он начал ощущать легкий озноб. Может, от холода? Надо надеть поддоспешник и штаны. И кольчугу тоже надо надеть. А то налетят какие-нибудь муты, а он тут как этот… Как пацифист, короче… «Горный» вернулся с факелом в руке. Осмотревшись, воткнул его в трухлявые доски пола. Вернее, просто в труху, перемешанную с землей. И сел напротив Павла. – Ну вот, теперь веселее станет… Значит, слышал, как Кар говорит? И давно у тебя такое? – Что такое? – Когда ты слышишь чужие мысли. – Я слышу чужие мысли? – А как же это еще называть? Ну, смелее. Давай, рассказывай. – Я не знал, что это чужие мысли, – с неохотой выдавил Сновид. – Мне казалось… Я думал, что мне мерещится. Или я просто о чем-то догадываюсь. – Так… Так-так… Скажи, когда у тебя это случалось – чьи мысли ты слышал? Ну, как тебе казалось. – Я не понял. – Это были мысли мутантов или людей? Сновид задумался. – Кажется, мутантов. Хотя… Возможно, я слышал… Мне так показалось, что ты звал на помощь. Когда лежал возле башни. – Поня-ятно-о, – протянул «горный». – Ты кому-нибудь об этом говорил? – Нет. – Почему?.. Впрочем, не отвечай. Я догадываюсь, почему. Ты испугался, что тебя сочтут мутантом. Верно? Ведь считается, что самые сильные псионики, это шамы. А телепатическая связь лучше всего развита у отдельных мутов. Ты этого боялся, да? Ведь у вас в общине с этим строго, да? – Да, – признался Павел. – У нас могут и из общины выгнать, если ты мутант. – Поня-ятно-о… Нет, Павел, дело тут не в мутации. Дело в инакости. Люди зачастую боятся того, чего не понимают. И тех, кого они не понимают… А на самом деле речь может идти об особых способностях. О даре… Я тоже могу читать мысли, если получается на чужую волну настроиться. Это у меня от дедушки по матери передалось. Он с разными мутантами умел ментально общаться. И первым в нашей общине сумел земляных пчел приручить. С шамами мне, конечно, не сравниться, но я за ними и не гонюсь. А то, не дай бог, еще щупальца вырастут… У тебя кроме этого, кроме улавливания чужих мыслей, других… других странностей не замечалось? – Замечалось, – признался Сновид. Эх, начистоту так начистоту. Он все больше доверял Бортнику. И не только потому, что тот помогал. А еще и потому, что умел понятно объяснить. Так, что все сразу становилось на свои места. Не зря у него батя из самой Москвы был родом. Москвичи, они такие… У них там библиотеки. Вон, даже Зюб мозгами шевелить научился, книгочей. – Замечалось. Сны мне иногда пророческие снятся. Кошмары. А потом все сбывается. – В смысле? Кошмар, это ведь такой сон, когда, бывает, фиг поймешь о чем. – Ну да. Это верно. Я сам иногда плохо понимаю, о чем это. Но потом обязательно что-то плохое происходит. |