Книга Кобра, страница 15 – Деон Мейер

Ему не нравилось, когда Алекса называла его «великим сыщиком». Хорошо, что удалось уговорить ее не представлять его таким образом своим друзьям.

— Большое спасибо, — сказал он.

— Пожалуйста. А сюрприз оставлю на потом. Скажу, когда ты примешь душ.

Дни недели для карманника отличаются друг от друга. Самое лучшее время — пятница и суббота, когда горожане выходят на улицы, — они расслабленны и беспечны. Как говаривал дядя Солли, «лохи беспечны, у них полные карманы денег».

По вторникам, средам и четвергам работа так себе. Крупных уловов почти не бывает, но как-то перебиться можно. Тем более что в последнее время многие клубы стали работать по ночам. На улицах появились молодые люди с большими деньгами. Можно даже уверять себя, что делаешь доброе дело. Отбираешь у них деньги, которые они могли потратить на кокаин.

«Тейроне, помни, что день седьмой предназначен для отдыха. По воскресеньям ловить нечего даже в торговых центрах. Разве что перед Рождеством, но это уже другая история».

И понедельники обычно — полный отстой.

Он сделал петлю через Гринмаркет-сквер, просто чтобы проверить, не стоит ли у какого-нибудь сувенирного магазина туристический автобус и не толпятся ли у витрин туристы из Европы, охающие и ахающие над безделушками с «африканским колоритом», которые на самом деле сделаны в Китае.

Автобуса не было.

Он купил пирог с мясом на углу Лонг-стрит и Уэйл-стрит. Прошел по Лонгмаркет-стрит, покосился на самодельную вывеску «Фредерик-стрит». Неужели у правительства не хватает ума и денег на то, чтобы изготовить нормальную вывеску? Они такие же, как АНК. [6] Совершенно ничего не делают. Задул прохладный северо-западный ветер. Ему предстоял долгий крутой подъем к своей комнатке в пристройке на Скотсе-Клоф, комнатке, которую он снимал у богатых мусульман за четыре пятьдесят в месяц. Вдоль одной стены стояли рабочий стол и раковина. Одну стену занимали встроенные шкафы. Рядом с узкой кроватью стояла тумбочка. Крошечный санузел был совмещенным. У входной двери висел аппарат внутренней связи, напоминание о том, что когда-то в пристройке ютилась прислуга. Старшая дочь хозяев, двадцатилетняя девица, время от времени звонила ему. Ругала из-за мусора или выговаривала, что он не закрыл как следует калитку. Низкорослая толстушка целыми днями сидела дома и скучала. Тейроне иногда даже жалел ее. Она так одинока!

Дома он послушает музыку на айпаде, вытащенном в декабре из рюкзака одного немца. Половина музыки была в жанре дэт-метал, но остальная — вполне ничего себе.

Ему нужно подумать.

Доктору Баркхёйзену шел семьдесят второй год. Он носил очки с толстыми линзами, часто хмурил кустистые брови, а длинные седые волосы собирал в задорный «конский хвост», который обычно перетягивал голубой лентой. Его лукавое лицо напоминало Бенни одного из семи гномов из «Белоснежки». У него была приемная в кейптаунском районе Бостон. В шестьдесят пять лет доктор вышел было на пенсию и попробовал пожить в Витсанде, но долго не выдержал. Теперь по будням он снова принимал пациентов как врач общей практики.

И еще он был алкоголиком.

— Док, я держусь четыреста двадцать два дня, — первым делом сообщил Бенни.

— Выпить хочется?

— Да. Но не больше, чем обычно.

— Так почему ты не даешь мне спокойно посмотреть «Красоток в Кливленде»?

— Кто такие красотки в Кливленде?

— Бенни, это комедийный сериал. Такие сериалы нормальные, пожилые, прошедшие курс реабилитации алкоголики смотрят по вечерам с женами, чтобы избавиться от скуки и от тяги к бутылке.

— Извините, док, — вздохнул Бенни, хотя и понимал, что Баркхёйзен его просто дразнит.

— Как дети?

Он понимал, что должен терпеливо ответить на все вопросы. Торопить доктора бессмысленно. Его куратор повсюду искал признаки опасности и требовал подробностей.

— Если в целом… Фриц решил в следующем году поступать в киношколу. Поверил в себя после того, как снял несколько музыкальных клипов с Джеком Пэроу, лидером своей группы. Теперь он страстно хочет «снимать кино». А в киношколе, док, такая высокая плата за обучение… Придется заложить дом, которого у меня нет. Но, наверное, учиться в киношколе все же лучше, чем болтаться по улицам или записаться в полицию…

— А как Карла? Все еще встречается со своим регбистом?

— Да, док, боюсь, что да.

— Судя по твоему голосу, ее парень тебе по-прежнему не нравится.

Больше всего Грисселу не нравились татуировки Калле Этзебета — так звали парня дочери. Он считал, что татуировки делают только гангстеры. Но он заранее знал, что ответит Баркхёйзен: что у него предубеждение.

— Док, его исключили из команды за драку.

— Я читал об этом в газетах. Но признай, все-таки неплохо, что в двадцать лет парень уже играет за «Водаком»!

— По-моему, он агрессивен.

— Он что же, бьет Карлу?

— Пусть только попробует — засажу пожизненно!

— Имеешь в виду — он агрессивно ведет себя на поле?

— Да.

— Бенни, ему по-другому нельзя.

Гриссел только покачал головой.

— Ты зачем приехал? — спросил Баркхёйзен.

— Мои коллеги думают, что я снова запил.

— С чего они взяли?

— Вчера я ночевал на работе. К тому же не выспался. Поэтому сегодня выглядел паршиво.

— И все?

— На той неделе я две ночи ночевал на работе.

— У тебя так много работы?

— Нет, доктор.

— Ты расскажешь, что случилось, или из тебя все нужно вытягивать клещами?

Гриссел вздохнул.

— Дело в Алексе, — не терпящим возражения тоном продолжал доктор Баркхёйзен. В свое время он возражал против того, чтобы Гриссел жил с ней; он считал, что от двух алкоголиков, живущих вместе, только и жди беды. «А если один из них к тому же еще и артист, вот тебе рецепт для крупных неприятностей».

— Док, Алекса не пьет уже сто пятьдесят дней.

— Но?..

— Мы съехались.

— Ты переехал к ней?

— Да.

— Господи, Бенни. Когда?

— Три недели назад.

— И что?

— Мне трудно, док. Клянусь, дело не в выпивке. Мы… Так даже проще, она все понимает, мы с ней поддерживаем друг друга.

— Ты знаешь, как я отношусь к союзу двух алкоголиков… Ерунда! Продолжай!

Всю дорогу к доктору Гриссел обдумывал, что ему скажет. В начале его реабилитации Баркхёйзен всякий раз ловил его на лжи, он прекрасно знал все уловки, к каким прибегают алкоголики. Гриссел решил остановиться на полуправде, так спокойнее. Но теперь не мог подобрать нужных слов.