Онлайн книга «Над пропастью жизнь ярче»
|
Есть не хотелось, но Саша понимала: организм терпит из последних сил. И отказать может в любую минуту. Нужно, как Мишка когда-то говорил, что-нибудь «кинуть в топку». В эффектный «Нерль» Александра не пошла, остановилась у кафе «Блинчики». Смешное местечко. Выглядит словно огромный металлический киоск с панорамными окнами. Цены, похоже, демократичные – народу полно. Чтобы хоть чем-то заинтересовать желудок, Саша взяла самое дорогое блюдо – с икрой. И поняла, что не может проглотить ни кусочка. Золотистые блинчики остывали, чай покрывался пленкой. Вокруг шумели студенты. А она сидела, облокотив голову на руки, и понимала, что сил больше нет. Ни на что. – Дочка, – ее плеча кто-то осторожно коснулся. Голова будто кирпичами набита. Сейчас отпустишь руки – упадет на стол. Взглянула искоса, увидела: рядом стоит старушка. В халатике, платок на голове худой. А глаза с хитринкой. Видно, роль социально незащищенной играет давно. А может, правда, голодная. – Блинчики-то холодными невкусные будут, – попеняла старуха. – Может, я съем? Чтобы не пропадали? – Ешьте, конечно, – из последних сил улыбнулась Саша. Бабуленция с удовольствием примостилась рядом. Выудила из залатанной сумки бумажную салфетку. Поплевала на нее. Протерла руки. Начала аккуратно, обстоятельно есть. И все поглядывала на Александру. Глаза круглые, совиные. Веки набрякшие. А когда тарелка опустела, уверенно молвила: – Сегодня восемнадцатое июня. Неспроста. Понимаешь? – Нет. – Все эти стили, старые, новые, – только голову сломать. Главное, что сегодня восемнадцатое июня. Поняла? Саша только головой покачала. – Тьфу ты, бестолковая какая, – заворчала старуха. – Раз восемнадцатое – значит, надо к Боголюбской. – Э… а кто это? Александра не понимала: почему она не ушла сразу, едва старуха села за ее стол. Так всегда – отдашь человеку свой блинчик, а он тебя втянет в абсолютно сумасшедшую беседу. А потом еще начнет своими проблемами грузить. Но бабка, против ожидания, ничего больше не сказала. Выпила чай. Отерла рот все той же несвежей салфеткой. И только когда встала, повторила: – Иди, дочка. Иди к Боголюбской. Она тебе поможет. Александра растерянно поглядела ей вслед. Студенты за соседним столиком заржали. Девушка обернулась к ним: – Кто такая Боголюбская, вы не знаете? – Гадалка! – выкрикнул веселый рыжий парень. – Вот ты, Вася, дебил! – пригвоздила девчонка с косичками. Обернулась к Саше: – Это икона Божьей Матери, очень известная. От чумы исцеляла, рак лечит и вообще все болезни. – А где она находится? – заинтересовалась Саша. – Ну, в Боголюбове, разумеется, – хмыкнула девчушка. – В монастыре. Там перед ней еще много колец, серег всяких. Кто поправляется, в благодарность несет. Встрял рыжий парень, подмигнул Александре: – Слушай лучше меня, я тебе предскажу. Ты здорова, как конь, проживешь сто четыре года и умрешь в постели любовника на своей вилле в Ницце. А бабка эта безумная, она всем пророчит, кто ей пожрать даст. – Спасибо, – Саша улыбнулась одновременно и девушке, и веселому рыжему парню. Встала. Выяснила у первого прохожего, как проехать в Боголюбово. Приехала. Постояла у знаменитой иконы. Молитв не читала – просила подсказать, вразумить. И в очередной раз за сегодняшние мистические, тяжелые, знаковые сутки услышала голос: – Езжай к Марии Шварновне. Александра глупо брякнула: – Куда?! Но уточнять высшие силы не стали. Зато изможденная женщина, собиравшая и бросавшая в жестяной ящик догоревшие свечи, обернулась: – Ты что-то спросила? Саша поспешно перекрестилась, отошла от иконы. На секунду ей стало смешно: они с Богом – играют квест. Впрочем, немедленно смех подавила, склонилась к уху женщины: – Кто такая Мария Шварновна? Та взглянула удивленно: – Как кто? Дочка чешского князя Шварна. Супруга Всеволода Большое Гнездо. Она тяжело болела и решила последние годы провести в служении Богу. В тысяча двухсотом году муж для нее основал монастырь. В тысяча двести шестом Мария приняла там постриг с именем Марфа. – А этот монастырь, он до сих пор есть? – Конечно. Пока советская власть была, зерно там хранили. А сейчас открыт. При нем воскресная школа и приют сиротский. * * * Молодые девчонки, возжелавшие все бросить и уйти в монастырь, видимо, появлялись здесь часто. Поэтому настоятельница – Александра, не чинясь, отправилась в самую высшую инстанцию – приняла ее сухо: – Посты соблюдаешь? К исповеди, причастию ходишь? Молитвы знаешь кроме «Отче наш»? – Нет, но я выучу! – Ты студентка? – усмехнулась пожилая настоятельница. – Н-нет. Уже нет. – Родители есть? – Есть, но… – Сбежала из дома? Несчастная любовь? – Нет. Все гораздо сложнее, – вздохнула Александра. – Мы берем в свою обитель тех, кому действительно надо, – медленно произнесла женщина. – Не в монахини, конечно. Сначала трудницами. Работаешь, учишься молиться, привыкаешь. Потом, года через два, делаем послушницей. А постриг еще через несколько лет. – Я готова! – Мест все равно нет, – пожала плечами настоятельница. – Общежитие у нас маленькое. – Хорошо. Я найду где жить. К вам буду просто приходить. Можно так? – Приходить – нет, – с иронией молвила женщина. – Можно работать, каждый день, с шести утра до восьми вечера, безо всякой зарплаты. Александра кивнула: – Завтра без пяти шесть я буду. Настоятельница улыбнулась: – И резюме обязательно напиши. – Что? – У тебя такое лицо, будто ты в инофирму устраиваешься. – Мне… действительно очень нужно остаться у вас, – молитвенно сложила руки Александра. – Мне голос был… – Милая девушка, безусловно, ты можешь фантазировать дальше – про видение, голос. Воображать себя в одеянии монахини. Приезжай завтра к шести утра. Мы принимаем всех. Но имей в виду, что дорога к Богу трудна и терниста. Мало кто выдерживает. – Я выдержу, – заверила Александра. * * * Никаких гостиниц поблизости не оказалось. Саша оставила машину, решила пройтись. Ощущение, будто она робот. Сутки без пищи, сутки без сна. Но все шестеренки крутятся, тело послушно, мозг соображает. |