Книга Плененная невинность, страница 28 – Люси Эллис

— Ты плохо себя чувствуешь. Тебе надо прилечь, — сказал он так, будто говорил сам с собой.

— Я хочу уйти с этой яхты, — тихо проговорила она. — Хочу домой.

Уложив Мэйзи на кровать, Алексей провел рукой по волосам. Был вечер — ленивый, теплый вечер, какие бывают в конце весны и в начале лета. Но Алексею было холодно, как зимой в Санкт-Петербурге.

Семнадцатое мая. Этот день он всегда проводил на этой яхте в окружении множества людей. Но теперь люди ушли, и с ним была только Мэйзи, бледная и удрученная, и спорила с ним по пустякам. Она ничего не понимала.

Но он никак не мог забыть, как один из его гостей, сын магната Аристотеля Куриса, рассказал Степану о том, что «любовница Ранаевского» разгуливает нагишом по одной из кают. Не будь рядом Валерия, Алексей просто убил бы Куриса, но сначала ему нужно было попасть к Мэйзи. Он пулей влетел в каюту и увидел, что Мэйзи лежит в постели, а рядом с ней сидит Инна и успокаивает ее.

— Мэйзи, я сейчас немного не в себе. Мне хотелось бы побыть одному, ты не против?

Мэйзи скинула ноги с постели. Ее халат распахнулся, и она непослушными руками запахнула его. Алексей вспомнил о том, что произошло в Лондоне.

Она не приглашала его к себе, а он ворвался к ней, наплевав на приличия, и напал на нее — точно так же, как любой мужчина, который входил в однокомнатную квартиру, где они жили с матерью, задирал ее юбку и делал свое черное дело. А потом оставлял деньги на кухонном столе — деньги, которые она тратила на выпивку, одежду и наркотики. Если бы не сердобольные соседи, Алексей умер бы с голоду.

— Сколько времени ты хочешь пробыть один?

— Только сегодня. До конца сегодняшнего дня. — В его голосе была черная, безнадежная печаль.

Мэйзи кивнула. Больше сказать было нечего. Но тут она вспомнила о маленьком мальчике с яркими синими глазами и подняла голову.

— Нет. — Она посмотрела Алексею в глаза. — Нет.

На лице Алексея отразился страх. Хладнокровный и самоуверенный Алексей Ранаевский был напуган.

Мэйзи шагнула ему навстречу, а он отшатнулся от нее, будто она была вооружена и опасна.

— Инна рассказала мне о приюте.

— Инна не имела права этого делать, — резко ответил Алексей.

— Может, и так, но тебе же было всего семь лет!

Алексей даже не вздрогнул, и пустота в его глазах стала невыносимой для Мэйзи.

— Что особенного в сегодняшнем дне? — спросила она.

Алексей по-прежнему смотрел сквозь нее, но Мэйзи решила не отступать. Она подошла к нему и обняла его за талию. Он напрягся, но не оттолкнул ее. Она крепче сжала его в объятиях и, прижавшись щекой к его груди, услышала, как колотится его сердце.

— Семнадцатого мая у меня день рождения.

Эти простые слова глубоко затронули душу Мэйзи. Так вот как он празднует свой день рождения. Никто и не догадывался…

— Жаль, что ты мне не сказал, — только и смогла выговорить она.

— Это такой же день, как и все остальные.

— Но он навевает тебе воспоминания о прошлом. — Мэйзи тут же пожалела о своих словах.

Алексей взял ее за локти, отстраняя.

— Слушай, я знаю, что ты желаешь мне добра, но мне это не нужно.

— Что — не нужно?

— Жалость. — Он криво улыбнулся. — Я уже большой мальчик.

Да, тот маленький мальчик, которого ей так хотелось утешить, давно вырос.

— Твоя жалость неуместна, решительно сказал Алексей, отворачиваясь от Мэйзи. — Я попрошу, чтобы тебе принесли одежду.

— Это не жалость, — неуверенно произнесла Мэйзи. — Пожалуйста, не реагируй так. Почему ты мне не доверяешь? — Она уже начинала понимать почему — потому что она никогда не была для него по-настоящему близким человеком.

— Мэйзи… — Плечи Алексея опустились, и он повернулся к ней с той же печальной улыбкой. Ему было трудно быть категоричным с ней.

И тут она поняла то, что уже давно было ясно как божий день, но она этого не замечала. Она была единственной, кого он ждал, кого он слушал, кому он улыбался. С другими людьми он был холодным, резким или прятался за внешним лоском. С ней же он был мягче, человечнее. Мэйзи вспомнила Алексея таким, каким видела его впервые в Лондоне — бескомпромиссным, готовым идти по головам и явно не слушавшим ее. Но он слушал ее сейчас. Он слушал ее уже несколько недель — просто она не задавала ему нужных вопросов.

— Иногда мне кажется, что я почти ничего не знаю о тебе, — призналась она. — Эти люди, Валерий и Степан, они для тебя как семья, правда? Ты, наверное, их очень любишь… и очень скучаешь по Лео. — Она сделала глубокий вдох. — Но я здесь. — Она сделала паузу, чтобы Алексей осмыслил ее слова, и продолжила: — Сегодня я видела Тару Миллз. Мне казалось, что все твои бывшие женщины — какие-то богини, но Тара просто… холодная и злая. Боже мой, она страшно на тебя зла.

— Я ее не приглашал. Она пришла с Димитрисом Курисом.

Алексей произнес это так быстро, что Мэйзи тут же заверила его, что не собирается разражаться ревнивой тирадой, а затем, пожав плечами, добавила:

— В любом случае это не важно. Но мне казалось, ты не был счастлив с ней, но со мной ты был счастлив… до сегодняшнего дня.

— Я счастлив, Мэйзи. — Голос Алексея звучал искренне, но при этом он даже не прикоснулся к Мэйзи, и его действия говорили больше, чем слова.

Мэйзи наклонила голову, изучающе глядя на Алексея.

— Но сейчас ты счастливым не выглядишь. Послушай, ты потрясающий мужчина, Алексей Ранаевский. Достичь таких высот, пережив такие лишения! Будь я на твоем месте, меня бы уже в живых не было. Так что знай, ты — особенный.

— Значит, теперь я твой герой?

Он улыбнулся ей насмешливой улыбкой, которой улыбался другим людям. Но на нее эта улыбка не действовала — она знала его, или, во всяком случае, начинала понимать.

— Нет. Ты мой бойфренд.

При этих словах улыбка исчезла с лица Алексея. Вот она — пропасть между тем, что Мэйзи хотела от него, и тем, что он был готов ей предложить.

Она попыталась предвосхитить его реакцию:

— Не переживай так. Понимаю, сегодня у тебя тяжелый день, а я только добавила тебе проблем. Но ты бы мог хотя бы немножко мне довериться. А то с кем же мне еще говорить по душам? С Костей?

— Прости, если со мной ты чувствовала себя отрезанной от мира.

— Нет, мне хорошо с тобой и с Костей, но я понимаю — тебе этого недостаточно, и мне нравятся твои друзья — во всяком случае те, кого я видела. Инна была очень добра ко мне.

— Чего мне недостаточно?

Мэйзи надеялась, что эти ее слова затеряются в ее тираде, но Алексей как раз за них и ухватился.