Книга Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938-1939, страница 13 – Майкл Пауэлл

Белл кивнул и сказал:

– Привет, Хуки.

Харвуд весело проговорил:

– Что ж, теперь, когда с формальностями покончено, мы вполне можем спуститься вниз и выпить.

По палубе перед адмиральской каютой буфетчик нес поднос с напитками. К нему привязался Билл Ропер, один из капитанских посыльных.

– Раздобудешь чего-нибудь интересного для увольнения на берег?

На что буфетчик цинично ответил:

– Не беспокойся, она тебя уже забыла.

– Ты не знаешь Хулиту, – ответил Билл и пошел по трапу вниз.

– Пустомеля, – проворчал буфетчик, вошел в просторную светлую каюту и поставил поднос на край стола.

Каюта не была пустой. Там сидел спокойный и, как всегда, незаметный Рэй Мартин и читал свои вечные газеты. Снаружи донесся голос Маккола:

– …обычная программа, сэр. Официальные визиты к портовым властям и к министру обороны генералу Кампосу. В 17:00 прием для всех офицеров в Британском клубе. В 20:30 ужин с министром. Адмирал и генерал Кампос прибудут с ответными визитами утром – в 11:30 и 12:30.

Мартин поднял голову, когда мужчины вошли в каюту. Харвуд, безразлично слушавший программу Маккола, сказал:

– Да, да, конечно. Кстати, вы знакомы с Мартином? – Все были знакомы, Мартин кивнул, и Харвуд продолжил: – Меня интересует, что намечено между 15:00 и 17:00.

– Министр просил, – ответил Маккол, – оставить эти два часа свободными.

– Я на это и надеялся, – улыбнулся Харвуд. – Гольф! Дорогие мои, это гольф! Все придут, разве нет? – спросил он у Миллингтон-Дрейка.

– Да. Министр обороны, адмирал и министр иностранных дел синьор Гуани играют с вами.

– Великолепно. А как насчет моих людей?

Буфетчик, подававший напитки, навострил уши.

Маккол сказал Беллу:

– Специальные автобусы доставят желающих на британскую пивоварню. В 15:00 на местном стадионе состоится футбольный матч. Вы намерены отпустить в увольнение всех?

Белл вопросительно взглянул на коммодора.

– Если вы не возражаете, сэр, я бы разрешил, в сложившихся обстоятельствах, даже тем, кто отбывает наказание, сойти на берег.

Харвуд согласился, и у буфетчика заблестели глаза.

Маккол продолжил:

– Все пляжи открыты. К людям в форме будут относиться в высшей степени лояльно.

Харвуд взял стакан у буфетчика и сказал:

– Вы свободны, Уилкинс. – Затем он обратился к Макколу: – Ну а что с другим нашим делом?

Маккол ответил, понизив голос:

– Если говорить коротко, телефонная линия между министерством и посольством в Буэнос-Айресе прослушивается. Никто, кроме меня и Мартина, не знал о предполагаемом визите «Эксетера», но в тот же день, что он мне позвонил, об этом стало известно в Париже. Я прав, Мартин?

Мартин кивнул, взял еще одну газету и пробормотал:

– Это может быть полезно, если нам понадобится их дезинформировать.

Харвуд спросил:

– В порту есть наши торговые суда?

Мартин показал четыре пальца, и Харвуд заметил:

– Им придется изменить маршрут, или лучше их задержать здесь на несколько дней. Черт знает что. Даже простое упоминание об утечке парализует судоходство на много недель. Это мой первый визит в Монтевидео после объявления войны. Как по-вашему, здесь изменилась обстановка после того, как мы официально воюем?

Миллингтон-Дрейк ответил:

– Не могу сказать точно. Они соблюдают нейтралитет, но симпатизируют нам.

Харвуд повернулся к Макколу:

– А что в Аргентине?

– Они находятся под влиянием немецкой пропаганды, – ответил Маккол, – и желают победы немцам. Но пока соблюдают нейтралитет.

– Короче говоря, – подвел итог Харвуд, – мы окружены нейтралами, но одни более нейтральны, чем другие.

Раздался смех. Харвуд поднял стакан и произнес тост:

– Ну, за наших врагов. За то, чтобы они пришли сюда.

Лейтенант-коммандер Медли, офицер штаба Харвуда, обратился к Макколу:

– Какие последние новости, сэр?

– Никаких после потопления небольшого танкера «Африка Шелл», – последовал ответ. – Конечно, мы можем и не знать всех жертв. Далеко не всем удается послать сообщение в эфир.

Миллингтон-Дрейк задумчиво проговорил:

– Все это очень похоже на охоту на тигра-людоеда. Неизвестный убийца терроризирует всех на необъятных просторах семи океанов и морей. [17] Вы считаете, это «Шеер»?

Вопрос вызвал оживленную дискуссию. Точно известно было лишь одно: рейдер – карманный линкор. Крайне заинтересованный Миллингтон-Дрейк спросил:

– Если он придет сюда, вы с ним справитесь?

– Вести боевые действия мы, конечно, будем, – не задумываясь, ответил Харвуд, – а вот покончить с ним вряд ли удастся. Если это «Шеер» или «Граф Шпее», на нем шесть одиннадцатидюймовых орудий. А из двух моих крейсеров, имеющих восьмидюймовые орудия, «Кумберленд» на Фолклендских островах чистит котлы. Остается только «Эксетер», но и два маленьких крейсера с шестидюймовками – «Аякс» и «Ахиллес», чтобы патрулировать весь район от Пернамбуку до Фолклендских островов.

Миллингтон-Дрейк тяжело вздохнул и задумчиво проговорил:

– Три тысячи миль морского пространства. Немало.

– Да, – подтвердил Хартвуд, – это немало. – Но он вовсе не выглядел при этом удрученным. Продолжая беседу, он спросил: – Интересно, как поживают мои собаки в Пунта-дель-Эсте? Двадцать метисов. Бьюсь об заклад, Белл, вам никогда не приходилось видеть одновременно столько разных хвостов. Я непременно должен вывести их в следующем месяце на охоту.

Медли сказал:

– Позвольте вам напомнить, сэр, что по международному законодательству «Эксетер» не сможет заходить в здешние территориальные воды в течение следующих трех месяцев.

Харвуд ответствовал:

– «Эксетер» не может, но я-то смогу.

Все присутствующие, как по команде, опустили стаканы и молча уставились на Харвуда. Даже Рэй Мартин оторвался от газеты – а это уж совсем небывалый случай. Харвуд выдержал паузу и объявил:

– Я переношу свой брейд-вымпел на «Аякс». – Он сделал еще один глоток и обвел всех присутствующих поверх стакана торжествующим взглядом. Но больше ничего не сказал.

Пустой автобус, на капоте которого развевался маленький британский флаг, стоял на краю Плайа-Покитос, одного из золотистых песчаных пляжей Монтевидео. Рядом топтался местный водитель, периодически наблюдая за купающимися в дешевый бинокль. В тот момент он любовался очаровательной девушкой по имени Лотте, на которой была легкая летняя юбка, развевающаяся на ветру. Она стояла на пристани и смотрела в море, где примерно в ста ярдах от берега качался на воде плот.