Онлайн книга «Я все равно тебя дождусь!»
|
И Марк рассказал. Синельников вытаращил на него глаза: – Ну, ты даешь! Не мог раньше сообразить? Сегодня уже тридцатое… Да какое тридцатое – уже полтора часа как тридцать первое! – Сереж, как получится! Нет так нет. – Вот это да! Наташке расскажу – не поверит… – Только Лиде не проболтайтесь! – Обижаешь! – И Синельников ловко толкнул Марка в сугроб. Тот шлепнулся, задрав ноги, но успел схватить друга за руку. Они еще немножко повалялись в снегу, отвешивая друг другу тумаки и кидаясь снежками, потом разбежались. Когда Марк пришел домой, Лида еще не спала и взглянула с тревогой, но тут же улыбнулась, увидев выражение его лица. – Все нормально, не волнуйся. Прогулялись с Сережкой. – Как ты себя чувствуешь теперь? Полегче? – Сам еще не пойму. Как-то по-другому, это точно, – сказал Марк, укладываясь рядом. – Да, пожалуй, стало легче. Ушло ожесточение, ненависть. И чувство вины уже не такое вселенское, а обычное, человеческое. – Марк, ты не виноват! Никто из нас не понимал, с чем мы столкнулись! – Уж чем-нибудь, да виноват. Если поискать – найдется. Ты знаешь, я сейчас все вспоминал и пытался понять, какой она была, настоящая Вика. Если вычленить ее из этих фантомов, отделить за скобки… – Я даже не пытаюсь. Слишком мало мы с ней общались. – А у меня, кажется, получается. Это трудно объяснить словами. Возникает такой туманный образ личности… Почему-то представляется нарцисс – хрупкий, нежный, но стойкий… Такую Вику Марк мог бы и полюбить, он чувствовал. Но Лиде он об этом не стал говорить. – Бедная Вика, – вздохнула Лида. – Да. Бедная. Так жаль ее, просто ужасно! Даже несмотря на то, что она сделала. – Это не она. – Все равно. И Владика этого несчастного тоже жалко – надо же, какая ужасная смерть… Они обнялись, и Марк поцеловал Лиду, прошептав: – Спасибо тебе, родная! Если бы не ты… Она вздохнула и прижалась потеснее, обнимая Марка за шею: – Мальчик мой… Марк усмехнулся и спросил: – Когда ты так говоришь, я невольно думаю: неужели ты относишься ко мне, как к Ильке? – Нет, ну что ты! Ты же не ребенок! Тебе не нравится? Я не буду! – Нравится! Очень нежно. Но почему – мальчик? – А это не такой мальчик, как Илька, – другой. – И какой же? – Такой, знаешь, подросток, почти юноша. – Даже не видя, Марк чувствовал, что Лида улыбается. – Высокий, худенький, длинноногий. На нем синие брюки и белая рубашка с закатанными рукавами, а воротник по-пижонски поднят. И галстук с низко завязанным узлом. А когда он улыбается, то словно лампочка включается на двести ватт, такая улыбка. И длинные волосы – чуть не до пояса… – Да нет, не до пояса. – Марк рассмеялся: – Так, чуть ниже плеч. – А мне казалось – длиннее! – И когда ты вспомнила? – Совсем недавно! Когда Ива опять возникла в моей жизни. Это же все произошло в одно лето: Ива, Юрасик, ты. Само вдруг вспомнилось. Я первое время очень мучилась, потому что никак не могла понять, почему ты кажешься мне таким знакомым, а потом это как-то забылось. Столько лет прошло… – А ты была очень серьезная, строгая. Высокая. Я и не подумал, что ты еще совсем девочка, думал: ровесница. А тоненькая, как веточка! – А меня так и звали – «Веточка». Веточка Ивы… – Отец твой нам все показал, а потом привел к тебе и говорит: «А сейчас Лидия Алексеевна вам расскажет, как описывают находки!» Ты хорошо рассказывала, хотя и стеснялась. – Папа… А ты меня смешил всю дорогу! Поднимаю глаза, а ты тоже две косички заплел, как у меня! Рожи корчил! – Ну да, клоун. А ты потом волосы распустила… Мы там у вас долго ошивались, обедали даже, купались. Ты по берегу прошла – в купальнике, волосы развеваются. И я подумал почему-то: юная Артемида… – Так вот откуда Артемида! Так что же, ты все вспомнил еще в первый раз?! Ты же меня сразу Артемидой назвал! – Тогда я и сам удивился этой Артемиде. А потом… Не то чтобы вспомнил, я тебя вычислил. Узнать, конечно, невозможно было – выросла девочка. Но – отец-археолог, камералка! Я поспрашивал, где копали лет двадцать назад. Потом в училище в архиве фотографию нашел: там вся наша группа на раскопках, археологи, отец твой и ты. Так что мы с тобой вместе на одной фотографии. – Правда?! Покажешь? А почему ты мне не сказал, что вспомнил? – Ты знаешь, я к тому времени уже не верил во все это: судьба, ведомость, неотвратимость встречи, всякое такое. Обжегся на Александре. И потом, мне было интересно, вспомнишь ты сама или нет. – Так странно, что я тебя не узнала… Ты был такой яркий, сияющий… Просто прекрасный принц! – Да чего же странного? Был принц, да весь вышел. – Нет! Не смей так думать! Ты все тот же! И улыбка на двести ватт, и все! Этот мальчик… он жив в тебе, жив. Я вижу его, всегда видела, правда! – Спасибо, родная… – Как я в тебя влюбилась! Но уже тогда понимала, что безнадежно, что никогда мне не попасть в твою сказку. Я Иве все уши про тебя прожужжала, а она мне сказала: «Какое счастье, что ты его больше никогда не увидишь!» Я спрашиваю: «Почему?!», а она: «Потому что он может разбить тебе сердце!» Господи, неужели это оттуда тянется?! – А ведь она права была, твоя Ива. – Такой ты был, да? – Такой. – И много сердец разбил? – Да порядочно. Пока… пока самому не досталось. – Это ты про Строгановку? – Все-то ты знаешь! Мама небось рассказала? – Ну да. – Не знаю, что бы из меня вышло, если б не этот облом. Так и катился бы по жизни прекрасным принцем… – На черном коне, – сонно пробормотала Лида и зевнула. И потом ей всю ночь снилось, что они с Марком скачут вдвоем на черном коне по длинной дороге среди холмов, рек и лесов – Лида сидит впереди, прислонясь к плечу Марка, а он обнимает ее и время от времени целует… Лида с Марком еще в Москве решили, что Новый год будут встречать у Синельниковых, а на Рождество позовут всех к себе. Они собирались отправиться в гости часам к десяти, и Лида не особенно торопилась. Марк сказал, что Илюшка не рвется домой, поэтому они решили, что заберут его первого января, когда все напразднуются вволю и отоспятся. Но Марк с утра вдруг развил какую-то бурную деятельность и без конца разговаривал по телефону. Наконец, он признался, что его позвали в училище на торжественный вечер. – Не совсем вечер, это днем будет, в два часа. Придется идти, а то неудобно – они так настаивали. Пойдешь со мной? Училище посмотришь, может, удастся ту фотографию у них выцыганить… Фуршет будет! |