Онлайн книга «Исцеление любовью»
|
С диким воплем боли он выдернул из саквояжа руку. – Мать твою… Иззи поморщилась. Ее опасения были не напрасны: на пальце герцога что-то болталось. Гибкое и гладкое тельце зубастого, шоколадно-белого хищника. – Белоснежка, не смей! Пес словно взбесился, скакал вокруг хозяина и облаивал верткое существо, напавшее на него. Рэнсом чертыхался, вскинув руку и пытаясь увернуться от собаки. Белоснежка же осталась верна себе: в палец она впилась мертвой хваткой. – Белоснежка! – Иззи бегала вокруг беснующейся троицы. – Белоснежка, отпусти его! Наконец взобравшись на стол, она ухитрилась схватить герцога за запястье, вцепилась в его руку обеими руками и всем своим весом удержала его на месте. И замерла, стараясь не думать о том, как интимна их случайная поза. Его плечо, к которому она прижалась животом, казалось каменным. Локоть попал точно между грудей. – Пожалуйста, постойте спокойно, – задыхаясь, взмолилась Иззи. – Чем сильнее вы мечетесь, тем глубже она вонзает зубы. – Я не мечусь! Уже нет. Он и впрямь не шевелился. Цепляясь за его руку, Иззи вдруг осознала, насколько он силен. И вместе с тем почувствовала, насколько велика его способность сдерживать себя. Стоило ему захотеть, и он размазал бы Иззи и Белоснежку по стене так же легко, как разбивал стулья в щепки. Дождавшись, когда руки перестанут трястись, она потянулась к Белоснежке и принялась осторожно разжимать пальцами ее крохотные челюсти. – Дорогая, отпусти его. Ради всех нас. Отпусти герцога. Наконец ей удалось отцепить Белоснежку от истерзанного, окровавленного пальца. Все вздохнули с облегчением. – Боже милостивый, Гуднайт. – Герцог встряхнул головой. – Что это? Крыса? Иззи спрыгнула со стола, прижимая Белоснежку к груди. – Не крыса, а горностай. Он чертыхнулся. – Вы держите в саквояже хорька? – Не хорька, а горностая. – Горностай, ласка, хорек – все едино. – Ничего подобного, – запротестовала Иззи, поглаживая воинственную Белоснежку по гладкой меховой щечке. – Ну, вообще-то они похожи, но «горностай» звучит благороднее. Прижимая Белоснежку к себе одной рукой, а другой почесывая ей брюшко, Иззи отнесла ее к саквояжу и открыла дверцу шарообразной клетки, сделанной из мелкой позолоченной сетки. – Вот так… – прошептала она. – Ну, будь умницей. Пес зарычал на Белоснежку. В ответ она приподняла губу, обнажив острые, как иголки, зубы. – Будь умницей, – повторила Иззи, на этот раз строже, и повернулась к герцогу: – Ваша светлость, позвольте мне осмотреть вашу рану. – Это ни к чему. Иззи невозмутимо взяла его за запястье и осмотрела палец. – К сожалению, крови слишком много. Надо смыть ее. И как можно скорее. Пожалуй, нам стоило бы… ой! Не слушая ее, герцог схватил со стола графин с виски и щедро плеснул янтарной жидкостью прямо на кровоточащую рану. Иззи вздрогнула, как от боли, увидев это. Герцог и глазом не моргнул. Она вынула из кармана чистый носовой платок. – Разрешите мне взглянуть… Осторожно промокая рану, она изучала кисть его руки. Крупная, сильная. Сплошь в мелких порезах и ожогах – и свежих, и уже заживающих. На среднем пальце он носил золотое кольцо с печаткой. На печатке рельефно выделялся герб. Видимо, герцогам свойственно любить все большое. – Рана все еще кровоточит, – заметила Иззи. – Наверное, бинтов у вас нет? – Нет. – Тогда придется прижать ее, пока кровь не остановится. Позвольте мне. Я знаю, как это делается. – Она обернула его палец носовым платком и крепко сдавила в руках. – Вот так. А теперь подождем минуту-другую. – Я сам подержу. – Он высвободил руку и придавил к пальцу платок. Так началась самая долгая и томительная минута в жизни Иззи. В прошлом ей не раз случалось влюбляться безответно. Но обычно голову ей кружили задумчивые ученые в твиде или поэты со смоляными кудрями и скорбным взором. Герцог Ротбери ничем не походил на мужчин, по которым Иззи вздыхала раньше. Он был жестким, непреклонным и не тратил времени на чтение, даже пока был зрячим. Мало того, между ними завязался имущественный спор и герцог недвусмысленно пригрозил выставить Иззи вон в холодную нортумберлендскую ночь. Но, несмотря ни на что, ее охватил сильный трепет. Он стоял так близко. И был таким рослым. И властным. Настоящим мужчиной. Все женственное, что было в ней, взволновалось в преддверии испытания. Наверное, так чувствуют себя скалолазы, стоя у подножия величественной, увенчанной снежной шапкой горы: возможность покорить эту вершину приводит их в восторг, связанная с восхождением опасность внушает трепет. От слабости слегка подкашиваются колени. – Белоснежка… – усмехнулся герцог, прислонившись к краю стола. – Вам следовало бы назвать ее Пиявкой. Кому вообще могло прийти в голову завести ручного хорька? – Мне ее подарили. – И кто же это дарит хорьков? – Один из поклонников моего отца. – А по-моему, это был один из его врагов. Иззи пристроилась рядом на краю стола, понимая, что придется рассказать историю целиком. Она наглядно свидетельствовала о том, что успехи ее отца на литературном поприще и восхищение публики никогда не приносили материальных благ. – Мой отец писал сагу с продолжением – о рыцарях, прекрасных дамах, злодеях, колдунах… и о замках. Словом, про романтику рыцарства. Он как будто рассказывал сказки на сон грядущий мне. Маленькой Иззи Гуднайт. – Так вот почему Арчер ожидал увидеть ребенка! – Да. Все поклонники папиных историй этого ждут, – подтвердила Иззи. – У героини был ручной горностай. Само собой, сказочный – отважный и преданный и вместе с тем благородный, белоснежный, изящный и гибкий, как его хозяйка. И этот вот сказочный горностай совершал множество невероятных, совершенно сказочных подвигов – например, перегрыз веревки, которыми была связана хозяйка, когда ее в третий раз похитил сказочный Рыцарь-Тень. Так что один из преданных поклонников отца решил, что это будет красивый жест – преподнести в подарок настоящей Иззи Гуднайт самого настоящего, живого горностая. «Ах, как это будет изысканно! – должно быть, думал глупец. – Как чудесно и восхитительно!» Ничего подобного. Его жест не обрадовал ни Иззи, ни Белоснежку. Настоящий горностай – это не ласковый, смелый и преданный питомец. Да, Белоснежка была грациозной и элегантной, особенно когда зимой меняла темную шубку на белую. Но, несмотря на то что весила она немногим более полуфунта, она оставалась опасным хищником. За годы Иззи досталось немало укусов – как пустяковых, так и болезненных. |