Онлайн книга «Два билета в никогда»
|
Это всего лишь мое имя. Анна, Анюта, Анечко-деточко. Анна, а вовсе не Детёныш. Изабо просто отстранилась от меня, разжала руки и даже не дала себе труд посмотреть, как я лечу вниз, кувыркаясь. Назло тебе не разобьюсь. А китёнок и вправду красивый. Трогательный. Еще секунду назад я готова была избавиться от него, но теперь… В конце концов, это подарок. Непослушными пальцами я приоткрываю колечко замка и завожу цепочку за шею. Всё, дело сделано. Интересно, как быстро медальон обнаружит Ма? Ведь снимать китёнка я не собираюсь. * * * Ма заметила его дня на два раньше, чем сказала мне об этом. Видимо, два дня ушли на проработку тактики: как бы половчее выведать у Анечко-деточко, откуда у нее такой попсовый медальон. Но так, чтобы это не выглядело допросом с пристрастием. – Какая интересная штучка, – нейтральным голосом сказала Ма за завтраком, разглядывая мою шею. – Ты о чем? – получилось в тон и так же нейтрально. – Я о твоем новом украшении. – А-а… Вот, купила. В ларьке, где газеты продаются. – И за сколько же ты его купила? – Не помню. Кажется, за полтинник. – За полтинник? – Ну, или дороже. Рублей на десять. Там была распродажа бижутерии. Симпотная вещичка, да? Ма подозрительно прищурилась. – Значит, бижутерии? – А ты что подумала? – Как-то на бижутерию это мало похоже. – А на что похоже? – Это ведь золото, детка. – В голосе Ма послышались трагические нотки. – Твоя мать не настолько глупа, чтобы не разбираться в этом. – Ма… Ну сама подумай, откуда золото в обычном уличном ларьке? – Вот и я удивляюсь. И другое удивляет не меньше: откуда у моей дочери деньги на золотые украшения? – Версия с бижу не прокатила? – Я сочувственно посмотрела на Ма. – Придумай что-нибудь другое. Поправдоподобнее. – Кредит отпадает? – А сама как считаешь? Ма рассмеялась особенным смехом, известным в узких семейных кругах как «доверительно-дружеский». – Нашла на улице? – Уже лучше. И могло бы прокатить. Если бы ты с самого начала так и сказала, а не придумывала бы дурацкую историю про ларёк. Ты же знаешь, детка… – …маленькая ложь рождает большое недоверие, – закончила вместо нее я. – Итак. – Далась тебе эта штуковина. – Итак, – снова повторила Ма. – Ну, хорошо. Это подарок. Ма молчала так долго, что я успела доесть хлопья и налить себе чаю. – Я должна о чем-то беспокоиться? – наконец спросила она. – Нет. – Кстати. Ты так и не познакомила меня со своим мальчиком. Давай, Анечко-деточко!.. – Мы больше не встречаемся. – Вот как? – Он меня бросил. Это был его прощальный подарок. – Хочешь об этом поговорить, детка? – Я в порядке, Ма. – Не думаю, что тебе следовало принимать… – Почему нет? Должна же быть какая-то компенсация за душевные страдания? С паршивой овцы хоть шерсти клок. Ма смотрит на меня так, как будто видит впервые. И увиденное ей не очень-то и нравится. Для девочки, которую только что бросил мальчик, я веду себя слишком… э-э… цинично. Ма вообще против цинизма, она считает его разрушительным. Если человек решил удариться в цинизм – значит, с ним не все в порядке… Со мной все в порядке. Настолько в порядке, что я даже начинаю думать о Ба: сейчас бы она точно не сказала «Ничего от Новиковых». Возможно, я бы даже заслужила ее одобрительную ухмылку. Вестей от Из нет. Ее обещание писать не стоит ничего. И закидывать Изабо эсэмэс («пришли мне свое мыло») бессмысленно. Единственный номер телефона, который я знаю, выдает противоречивую информацию: сначала абонент находится вне зоны действия сети, затем он оказывается заблокированным. Но я еще на что-то надеюсь, сочиняя в уме длинные письма и подписи к ним: Ччччмоке скучаю. глаза щенка вот такие дела целую. и еще. и сюда. и вот здесь. take care. bye не целуюсь Следующий этап («абонент в сети не зарегистрирован») воспринимается как данность. Изабо существует отдельно от нашего города. И от страны, наверное, тоже. И от Аргентины, о которой мне теперь известно практически все, вплоть до отметки 42 градуса южной широты. За ней расположен полуостров, название которого я ни за что не запомню. Я учу испанский. Я пишу роман. Ну… Это громко сказано. Накарябано всего четыре главы, три под большим секретом прочитаны Котовщиковой. Котовщикова считает, что я гений, но нужно что-то делать с сюжетом. Он смахивает на сюжет нескольких фильмов, названия которых вертятся у нее в башке, вот только ухватить их невозможно. А еще ей не нравится засилье байков, ружей «Кригхофф» и имя главной героини. Менять имя я не собираюсь даже в угоду своей лучшей подруге: весь его смысл состоит в том, что в нем не упоминается Изабо. Ни в одной букве. В моей жизни есть и другие изменения, и Изабо страшно удивилась бы, узнав о них… Нет. Нет-нет-нет. Она никогда и ничему удивляется, а уж тем более, если речь идет о давно забытом детёныше. Выкинутом на помойку за ненадобностью. Но детёныш-то ничего не забыл (пичалька! ☹☹☹). Он постоянно прислушивается к разговорам Ма и Папито, не обсуждают ли они частную жизнь дяди Вити и его «шлюхи-жены»? Обсуждают, хотя и не так часто, как мне хотелось бы. – Что и требовалось доказать. – В голосе Ма чувствуется удовлетворение. – Она наконец бросила этого пентюха. – Не факт. – Папито, как всегда, осторожен в оценках. – Да что ты! Краля не показывается уже второй год. Какие еще факты тебе нужны? – То, что ее не было на семейных торжествах, – еще не показатель. Ты сама соглашаешься участвовать в них со скрипом. |