Онлайн книга «Лонтано»
|
– Вижу, вы зубрили, прежде чем явиться… Эрван повысил тон: – Ваши гвозди соприкасались с магией в Нижнем Конго? – Разумеется, нет. Те, которые целитель втыкает в свои фетиши, навсегда там и остаются. К тому же ритуалы йомбе больше почти не практикуются. Гвозди, что я покупаю, из старых запасов бельгийской компании. Очко в его пользу. – В последнее время их у вас не крали? – Крали. В прошлом месяце целый ящик. – Вы подали жалобу? – Это не в моих правилах. Да я, впрочем, и не надеялся, что кто-то кинется искать ящик ржавых гвоздей. – Мастерскую взломали? – Нет. И это самое странное. Эрван не был удивлен: убийца с «Зодиака», настоящий человек-невидимка, мог, разумеется, просочиться под дверью. – Мои гвозди использовал убийца? – спросил Лартиг. Полицейский сделал вид, что не услышал. Он снова принялся бродить между исполинами – они находились в мастерской Гефеста, бога огня, кузнецов и вулканов, который сам отливал титанов из бронзы. – В своих произведениях вы отдаете дань анимистическим культам Конго. А сами вы в них верите? – Скажем так: мое искусство располагается где-то между языческим самовыражением и мистическим заклятием. Вам понятен такой язык, майор? – Достаточно, чтобы заметить, что ответа я так и не получил. Наделяете вы свои скульптуры магическими свойствами, да или нет? – Нет. Я художник, а не колдун. Лартиг выписал в своем кресле нечто вроде восьмерки на бетонном полу. Контраст в масштабе между этим калекой, скрюченным в инвалидном кресле, и огромными статуями просто поражал. – Как вам удается создавать подобные вещи? – Вы имеете в виду: учитывая мою инвалидность? – В том числе. – Это просто: у меня есть помощники. Я набрасываю эскиз, определяю материал, руковожу сваркой. Моя команда занимается основными строительными работами. Я беру на себя окончательную доводку, тогда меня подвешивают на чем-то вроде лебедки. Эрван сказал себе, что этих статистов тоже не мешало бы допросить: – Вы дадите мне их координаты? – Без проблем. – А гвозди вы размещаете сами? – Всегда. Это момент, требующий огромной точности, и тут руку художника ничто не заменит. Вам знакомо имя Алейжадинью? – Нет. – Скульптор восемнадцатого века. Мастер бразильского барокко. На самом деле его звали Антониу Франсиску Лишбоа, но его поразила тяжелая болезнь, без сомнения проказа. И ему дали имя Алейжадинью, что означает «маленький калека». Деформированный, обезображенный, он работал только по ночам, стараясь избегать людских взглядов. Помощники переносили его в закрытых носилках. Ему привязывали к культям инструменты, и он на коленях поднимался по лестнице. И вот так он изваял знаменитых пророков для церкви в Конгоньясе. Понимаете, почему я о нем вспомнил? Эрван кивнул: Лартиг был Алейжадинью из Двенадцатого округа. – Перейдем к делу, – ответил он. – Человек-гвоздь – вам это что-то говорит? – Невозможно интересоваться культурой йомбе и не встретить это имя. – Что вы о нем знаете? – Серийный убийца, который свирепствовал в Лонтано, новом городе в Катанге, в начале семидесятых годов. – Вам знаком его образ действия? – Он пытал и калечил молодых женщин при помощи гвоздей и осколков. На свой манер он воспроизводил ритуалы йомбе. – Как и вы. – Как и я, да. Только я работаю с металлом, и ни одна человеческая жизнь, насколько мне известно, никогда не была пожертвована во имя моего искусства. – А среди ваших почитателей вы знаете кого-нибудь, кто интересовался бы Человеком-гвоздем? – Нет. Но я мало общаюсь со своими покупателями. – Я имел в виду участников «беспредела». – Рискуя повториться, скажу, что наши собрания придерживаются самого строгого принципа сохранения тайны. Эрван присоединился к Крипо, фотографирующему гиганта, одна рука которого была поднята, а другая скрыта под лоскутной накидкой из джута. Его глазные орбиты сверкали под стеклянным потолком: скульптор вставил в них осколки зеркала. А обнаженное плечо было покрыто гвоздями и лезвиями, словно сыпью с красноватыми кончиками. Пришла пора действовать энергичнее. – Где вы были в последние выходные? – В Мартиньи, в Швейцарии. Один фонд организует ретроспективный показ некоторых моих работ. Можете проверить. – А во вторник одиннадцатого сентября в шесть часов вечера? – Здесь, в мастерской. – Один? – Да, один. Я заканчивал скульптуру, которую вы только что разглядывали. – А в ночь со среды на четверг? – Пошел на вернисаж во дворец Токио. А потом ужинал с друзьями. Вы это серьезно? Вы меня подозреваете? – Вы вернулись один? – Нет. Не знаю, заметили ли вы, но я не вполне самостоятелен: молодой филиппинец Рубен каждый вечер помогает мне. Он может подтвердить, если желаете. – Вы живете здесь? Лартиг указал вглубь мастерской: – Я обустроил себе квартиру с другой стороны. – А сегодня ночью вы где были? – Здесь, с друзьями. Калека вдруг показался бесконечно усталым. Эрван не думал, что несколько вопросов могли до такой степени его утомить. Может, его так вымотала встреча с тупым полицейским. В глазах скульптора Эрван наверняка воплощал идеальный образ мелкого служащего, буржуазного и ограниченного. – Мы все это проверим, – сказал он, чтобы не выходить из роли. – Вернемся к «беспределам»: в чем они заключаются? – Это очень раскованные встречи, где каждый волен дать выход своим чувствам. – Я присутствовал на одном таком в Бьевре, в прошлый четверг. – Ничего о нем не слышал. – Может, подражатели? – Расплата за успех… – Без шуток, сколько членов насчитывает ваша группа? – Повторяю, я всех не знаю, и сам термин «члены» не… – А если попросить вас прикинуть общее число, пусть приблизительно? – Несколько сотен. – И в какой форме существует эта группа? – В том-то и дело, что группы не существует. Кроме тех случаев, когда мы решаем собраться. Внезапно мы объединяем наши желания, и возникающая энергия просто… чудесна. – Что именно вы делаете на этих сборищах? |