Онлайн книга «Лонтано»
|
– Мы становимся самими собой. Одеваемся и ведем себя в соответствии с нашей глубинной природой. – Вы практикуете садомазо? – Мы не используем этих слов. Но в такие вечера, что верно, то верно, боль и наслаждение уже не противостоят друг другу. – А подобные практики не могут зайти еще дальше? – Что вы имеете в виду? – Кровь иногда проливается? К Лартигу вернулся его надменный и лукавый взгляд. – Как сказано в Новом Завете, «блажен тот, кто выдержал испытание». – Какое испытание, например? – Вам достаточно просто прийти сегодня вечером: я организую «беспредел» прямо здесь. В отдалении вспышки с айфона Крипо пронзали царящий в мастерской полумрак. Было всего четыре часа, а пасмурная погода уже склонялась к сумеркам. – Существует особый дресс-код? – Дресс-код и есть смысл существования такой вечеринки. Приходите таким, какой вы есть, – это будет идеально. – Не стоит надо мной издеваться. – Я не шучу: одной из мощных тенденций в нашем сообществе является военная форма. Эрвана посетило видение: Лартиг в своем инвалидном кресле царит над сообществом офицеров-нацистов и атлетов в латексных комбинезонах. Он подумал о Ди Греко и его солдатах. Два гуру, два сообщества. Он чувствовал, что приближается к цели, след горячий, но не мог точно определить, к какой именно. Решил прощупать почву вслепую: – Вам знакомо имя Людовика Перно? – Это ведь вторая жертва, так? – Точно. – До того как прочел в газете, я ни разу не слышал этого имени. Крипо крутился вокруг женщины-ежа, словно примериваясь, как к ней пристроиться. – А среди членов вашего сообщества есть кто-то, кто мог бы перейти к действиям? – Не понимаю вопроса. – Кто-то, кто пошел бы дальше, чем просто ваши… игры. Кто, опьяненный собственной жестокостью, мог бы убить, изувечить. – Наши практики направлены на нечто обратное: обретение покоя через удовлетворение желания. – А если речь идет о желании убивать? – Приходите вечером, вы лучше узнаете себя самого. Эрван сделал знак Крипо, тот убрал в карман свой аппарат и по дороге к выходу записал имена и адреса помощников мэтра. На всякий случай. – До вечера, – сказал он Лартигу. – Я вас не провожаю. На улице они наткнулись на кучу мусора, которую так и оставили на тротуаре. – Помоги мне, – велел Эрван заместителю. Натянув стерильные перчатки, они снова принялись копаться, как оголодавшие грызуны, которые набрались смелости выбраться на окраину города. Объяснений не требовалось: оба знали, что ищут. Ни следа ни одного медикамента. Как лечится рассеянный склероз? И существует ли лечение? Или болезнь Лартига была мнимой? Они бросили перчатки в мусорный бак и направились к машине. – Постарайся как можно скорее раздобыть его медицинскую карту. – Хорошо, шеф. – По-твоему, педик или не педик? Они любили после допросов поиграть в эту дурацкую игру – догадываться о сексуальных пристрастиях допрошенного. Называли это «розовой рулеткой». Ерунда, конечно. – Думаю, он давно уже миновал эту стадию. – Что ты хочешь сказать? – Я себя понимаю. Эрван не стал настаивать: он даже не был уверен, что Крипо подчинится. Он никогда не знал за ним никакой любовной связи – ни на одном берегу, ни на другом. – Пойдешь со мной вечером? – спросил он. – Что за вопрос! Спору нет. 104
– У меня кое-что есть, – возбужденно сказала Одри. Она втащила Эрвана к себе в кабинет и закрыла дверь. В брезентовой оливковой куртке она больше, чем когда-либо, походила на партизанку, только бледненькую и бесполую. Достала из бумажной папки картинку, на которой была изображена голова леопарда со звездой наверху: – Ты знаешь, что это? Эрван узнал символику знаменитой бразильской военной школы, специализирующейся на ведении боя в лесу. На двух полосах, красной и синей, увенчивающих рисунок, красовались инициалы Центра обучения войне в сельве – CIGS. [126] – Это герб школы в Манаусе. – Отлично, мой генерал. Одри сунула ему под нос другую картинку. Снимок израненной руки, на которой можно было различить ту же кошачью морду. – У Перно была такая на предплечье. – Известно, что он был десантником во Французской Гвиане. Ничего удивительного, что он проходил обучение в CIGS. – Сегодня утром я прогнала этот скан по всем источникам и получила неожиданный ответ. Такой же рисунок фигурировал в расследовании, которое не имеет ничего общего с нашим: смерть журналиста-фрилансера Жан-Филиппа Маро. Самоубийство. Одри протянула ему папку. В позапрошлое воскресенье Маро выбросился с девятого этажа. Ни одного свидетеля. Никаких причин сомневаться в его поступке. Он остался без гроша и без всякой работы на горизонте. – Откуда взялась голова леопарда? – Группе Луи-Блана поручили проверку. Снять отпечатки, опросить соседей – рутина. Многие свидетели заметили, что в последние дни за Маро следил какой-то человек. И упомянули о татуировке у него на руке. – Описание соответствует Перно? – Один в один. Эрван полистал протоколы, думая об отце. Может ли быть, что Перно, перед тем как его убили, выполнил контракт? Для Старика? – Я поговорила с коллегами из Десятого округа на Луи-Блан, – продолжала Одри. – С их точки зрения, проблем нет: чистое самоубийство. А вот во внутренней безопасности не так категоричны. Они считают, что Маро мог работать над книгой, которая вызвала бы кое-где нешуточный пожар. – С чего они взяли? – С того, что он упал с девятого этажа. – Я серьезно. – Он был известным журналистом. Работал в агентстве Франс Пресс и в «Нувель обсерватер», написал несколько скандальных книг. Специалист по Франсафрике. Не из тех, кто сидит без дела или бросается из окна. – Ты связалась с издателями? – Он что-то готовил, но никто не знал сюжета. Даже аванс не взял. – Это все? – Уже немало для самоубийцы. Не считая детей от двух разных жен, к которым он был очень привязан. По словам жен, его поступок необъясним. |