Онлайн книга «Цветы всегда молчат»
|
– Мифэнви, что бы вы ответили, если бы я, после нескольких часов знакомства, сделал вам предложение? – Есть вещи, для которых, чтобы разглядеть их суть, требуются годы, а есть то, что понимаешь сразу, – порозовев, смело ответила она. – Я бы обиделась, не сделай вы этого. – Тогда, – пылко заявил он, прижимая ее ладошку к груди, где трепетно и торжественно билось сердце, – Мифэнви Лланруст, станьте моей женой! – С удовольствием, Пол Грэнвилл. И я думаю, мы сегодня же, на балу, должны объявить о нашей помолвке. То-то батюшку хватит удар. Теперь уже обе ее ладошки в голубых перчатках он страстно прижимал к груди. А она смотрела на него светлыми сияющими глазами. И осень бросала им под ноги все свое великолепие. Правитель Лланруста не совсем король. Но Дориану нравилось именоваться Пятым, носить корону и использовать название города в качестве своего родового имени. А еще он тайно мечтал о выгодном династическом браке, хотя точно знал, что Мифэнви сама изберет себе спутника жизни и он не станет этому противиться – все-таки единственная обожаемая дочь. И вот теперь, когда его маленькая Мейв стояла перед ним, склонив голову, а рядом с ней находился красивый юноша с упрямым взглядом, Дориан четко понимал, что девочка выросла и вольна сама выбирать свою судьбу. Он вальяжно спустился с трона, проковылял к ним и, соединив руки влюбленных, произнес: – Ну что ж, раз вы уже все решили, мне остается только благословить вас. И знаете что, Грэнвилл, берегите ее – она у меня такая хрупкая. Пол с нежностью посмотрел на рыжеватую макушку своей невесты – теперь уже точно невесты! – и заверил будущего тестя: – Обещаю беречь вашу дочь пуще собственного сердца. – Вот и славно! Да вы со свадьбой-то не тяните – я внуков хочу! При этих словах Мифэнви зарделась и спрятала личико на груди у своего избранника. – Идите танцуйте, это будет дивный бал! И они танцевали, и смеялись, и парили среди звезд. И музыка, которой всегда был полон замок правителя Лланруста, казалось, звучала только для них. После очередного тура вальса Пол наклонился к своей спутнице и шепнул: – А вот теперь пора! – Что же? – удивилась она. – Похищать вас, – сказал он и увлек ее за собой в зимний сад. Через огромные окна лился яркий лунный свет, придававший всем предметам фантасмагорические очертания. Экзотические растения затеяли на стенах постановку театра теней. А Мифэнви, в платье цвета шампанского и с крохотной короной на голове, сияла только для него. Пол обнял ее и, глядя в прекрасные сияющие глаза, начал: – Пока я не встретил вас, Мифэнви, я не верил, что можно влюбиться с первого взгляда… – Глупый! Молчи! – перебила она и, приподнявшись на мысочки, поцеловала его. Неумело. Быстро. Но то был восхитительный поцелуй. Графство Нортамберленд, замок Глоум-Хилл, 1878 год Мифэнви проснулась и по-детски, кулачком, потерла глаза. Она не помнила, когда перебралась на кровать, и как уснула, и почему укрыта одеялом. Наверняка Колдер заходил ее проведать. Сколько бы он ни говорил, что ему все равно, в каких она будет условиях, сам же первый кинется проверять, все ли у нее хорошо. Ах, Колдер… Нужно скорее вставать, пока Колдер и Латоя не встретились и не полетели искры. Мифэнви вызвала служанку и распорядилась доставить из кухни горячей воды. Немногим позже, приведя себя в порядок, она спустилась в столовую, чтобы велеть накрывать ужин. Латоя уже была там, на этот раз она облачилась в вызывающе лиловое платье и прохаживалась, по-хозяйски заглядывая в каждый уголок. – А здесь мило! Я-то думала, что ваш Глоум-Хилл – как гроб, весь в красном бархате. А тут уютненько. И салфетки – шарман-шарман, как говорит моя маман. Тончайшие! Скажешь потом, откуда такие? Мифэнви растерялась, оглушенная таким градом слов. – Я уже говорила тебе, что Глоум-Хилл изменился. А салфетки… Я связала их сама… Меня тетушка научила. Она когда-то жила в Брабанте… – Это же сколько нужно терпения! – воскликнула Латоя. – Вдовство отлично учит многим добродетелям, – спокойно парировала Мифэнви. Вошла повариха, и женщины погрузились в обсуждение вечернего меню. Круглая комната-подиум, которую Мифэнви для себя прозвала рояльной, примыкала к столовой. И сейчас Латоя добралась до инструмента и стала терзать его. Каждый неверный звук резал тонкий слух леди Грэнвилл, как крик о помощи. Она морщилась и все время извинялась перед поварихой Ханной за свою растерянность. Наконец, попросив Ханну не забыть о пудинге с персиковыми цукатами, она поспешила на выручку роялю. – Ну что же ты как маленькая! – несмотря на мягкий характер, Мифэнви порой бывала очень строгой. – Разве можно садиться за инструмент, не умея играть! – Неужели правда? – искренне удивилась Латоя. – А маман всегда говорила, что я довольно сносно тренькаю. – Тренькаете вы совершенно несносно! – заметил подошедший Колдер. – Какой ты грубый, кузен! – обиделась она. – Я, между прочим, играла для гостей на семейных вечерах. Колдер и Мифэнви переглянулись, дружно закатив глаза. – Мне искренне жаль гостей, – громким шепотом произнес Колдер, беря Мифэнви под локоток и наклоняясь к ней. Она лукаво улыбнулась ему. Латоя разозлилась еще больше: – А вот если вы оба такие умные, то возьмите и сыграйте! А я послушаю, как надо! Мифэнви покачала головой: – Прости, но я не могу… Говорила тебе уже… – Тогда, может, ты, Колди? – Латоя воззрилась на него почти умоляюще. – И правда, Колдер, я ведь ни разу не слышала, как вы играете. Прошу вас, для меня, – ласково попросила Мифэнви, касаясь его руки. Прикосновение было легким, как полет бабочки, но его оказалось достаточно, чтобы мужчина вздрогнул и бросил на просительницу печальный затравленный взгляд. – Хорошо, – согласился он, – что бы вы хотели услышать? Мифэнви чуть прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания о том времени, когда музыка наполняла каждый ее день. Сейчас звуки каскадом обрушились на нее: пьянили, очаровывали, уносили… Словно старые друзья, что нагрянули после долгой разлуки, мелодии загомонили все разом, и у Мифэнви голова пошла кругом от этой какофонии. – Не могу определиться, – грустно улыбнулась она, – так давно ничего не играла и не слушала… Выберите вы. Колдер кивнул, сел к роялю, прикрыл глаза, задумавшись, а потом его тонкие чуткие пальцы коснулись клавиш. «Лунная соната» влилась в тишину вечернего замка глотком свежего воздуха. |