Онлайн книга «Немножко иностранка»
|
– Фураж – это французское слово! – выкрикнул Дима. – Означает корм. – Сухой корм, – уточнил первый секретарь. Честь города была спасена. Активистка затараторила дальше. – А что с этим делать? – тихо спросил Николай у Тамары. – Давай посмотрим… Тамара взяла коробку. Раскрыла. Это был набор оловянных солдатиков. – Командир и девятнадцать бойцов, – прочитала Тамара. Командир выпал из коробки на пол. – Осторожно! – вскрикнул Николай. – Подумаешь, бриллианты… Командир и девятнадцать бойцов. Стоит три шестьдесят. – А где я теперь найду эту Галину Митрофанову?.. – задумался Николай. – Выкинь, да и все. Что ты будешь с ней таскаться? Аншлаг. Зал переполнен. Николай у микрофона. Он поет очень красивую песню, посылает в зал свой талант, свою мощную энергетику. Зал внемлет и заряжается, как аккумулятор. А Николай в свою очередь заряжается от зала. За кулисами Тамара смотрит не отрываясь. – Попридержи глаза, – советует Рая. – А то они у тебя на кофту выпадут. Тамара не реагирует. Люди шутят над ее чувством. Для них – это повод повеселиться. А что бы она хотела? Чтобы все зарыдали вместе с ней? Концерт окончился. К сцене несут цветы. Николай принимает их. Кланяется, глядя в зал. Его лицо не выражает никаких эмоций. Он выложился до дна. Устал. Оловянные солдатики выстроились в два ряда. Начинают маршировать. Перестраиваются в марши. Николай Озерников сидит в гостиничном номере, играет в оловянных солдатиков. За окном сумерки. Ночь. Звонит телефон. Николай не подходит. Он занят. У него девятнадцать солдат и один командир. Телефон звонит, надрывается. Николай не реагирует. Солдаты смыкаются плотным строем, потом делятся на квадраты. Как это называется? Кажется, маневры. Солдатам не страшно. Они – винтики в военной машине. А может, и страшно, ведь они люди… Телестудия. Голос режиссера: «Внимание! Запись!» Телеведущая: – Николай Петрович! Расскажите, пожалуйста, о себе. Как вы начали? – Я начал с того, что родился. Как все, в общем. – Ну да… Кто были ваши родители? – Отец – военный, мама – домохозяйка. – Они тоже пели? – Пели, когда выпьют. – А откуда же у вас такие способности? – Положили. – Кто? – Сверху. – Николай поднял палец к потолку. – А почему положили именно вам? – Случайность. – Вы в это верите? – Во что? – не понял Николай. – В случайность. – Ну конечно. Я сам – случайность. Мог бы не быть. А мог быть другой. Хромосомы сложились бы по-другому, и все. – Вам нравится ваша жизнь? – Не всегда. – Вы хотели бы что-то изменить? – Нет. Я не люблю менять. – Почему? – Я ленивый. – Все мужчины такие, – вздохнула телеведущая. – Вы боитесь старости? – Я о ней не думаю. – Почему? – Какой смысл думать о том, что от тебя не зависит? Я же не могу остановить время. Но я подозреваю, в старости ничего не изменится. Буду петь, как Шарль Азнавур. Вот он старый, сухой как деревяшка, а поет замечательно. – Скажите, а есть поступки, за которые вам стыдно? – Есть. – Какие? – Я вам после передачи расскажу. Выпьем по чашечке кофе, и я вам расскажу… Номер гостиницы. В номере Озерников, Тамара и Рая. Телевизор включен. Все сидят и смотрят. «Я вам после передачи расскажу…» – Дура, – сказала Рая. – Вовсе не дура, – возразила Тамара. – Они все вытягивают жареные подробности. Это же интересно… «Вы родились в Москве?» – продолжает телеведущая. «Нет. Я родился в поселке. У нас был деревянный дом из круглых бревен. Я все лето ходил босиком. У нас были куры и петух, который будил меня по утрам. Я завязывал ему клюв… А сейчас я живу в Москве, на двенадцатом этаже. У нас балкон не застеклен, на балконе собираются голуби со всего юго-запада. Там у них общественная уборная, гостиница и роддом. Вьются гнезда, вылупляются птенцы. Выйти невозможно». – «Почему?» – «Отходы жизнедеятельности». – «В каком смысле?» – «В смысле птичьего помета. Утопаешь по щиколотки». – «Об этом не надо, – останавливает телеведущая. – Скажите, пожалуйста, как вы начали петь?» – «Я не начинал петь. Я пел всегда. Я не помню, когда я не пел». – «А если бы вы не были певцом, кем бы вы были?» – «Неудачником». – «А как вы относитесь к своей славе?» Николай поднимается с кресла, переключает телевизор. – Зачем? – вскрикивает Тамара. – Интересно же было. На экране возникает лицо Черненко. Он что-то говорит задыхаясь. – С ума сойти, – реагирует Рая. – И это глава государства? Кадровик! У нас в отделе кадров такой сидел. – Может быть, он хороший человек, – заступается Тамара. – Может, и хороший, но его стыдно капиталистам показать. Посмотри на американцев: Кеннеди, Рейган – красавцы. Фигура, костюмчик, любо-дорого смотреть… А этому жить осталось три понедельника. Неужели молодого нельзя найти? – Молодой – опасно, – говорит Тамара. – Не знаешь, что ждать. Озерников выключает телевизор. – Хотите супчику? – спросила Тамара. – Хотим, – ответила Рая. Тамара выходит и возвращается с кастрюлькой. – А где ты его взяла? – удивляется Николай. – В номере сварила. На плитке. Разливает суп по фужерам, поскольку другой посуды нет. – Гороховый… – отмечает Николай. – Мой любимый. – Я знаю, – говорит Тамара. Тамара заваривает себе кофе. – А тебе супчик? – спрашивает Рая. – Я не хочу. – Перестань. Тут еще на два фужера. – Коле больше останется, – великодушно отказывается Тамара. – Ты ангел, – вздыхает Николай. Едят молча. Рая смотрит на часы: – Автобус ждет внизу. Экскурсия по городу. Говорят, здесь потрясающий монастырь… Автобус движется по городу. Город – старый, низкий, уютный. Как будто проваливаешься в глубокое прошлое. Экскурсовод рассказывает о достопримечательностях. |