Книга Сторожевой полк. Княжий суд, страница 34 – Юрий Корчевский

С дождями осенними жизнь в поместье почти замерла. Урожай убран – и здесь, в Охлопкове, и в трех соседних моих деревнях. Там, конечно, все куда скромнее вышло, потому как запущены хозяйства оказались. Но Андрей распределил зерно по дворам – до следующего урожая хватит.

Вот и стройка встала. Плотники, получив заработанное, ушли в город. Если куда-либо и надо было ехать, то лишь в случае крайней необходимости – дороги развезло. Только на реке еще продолжалась жизнь – суда сновали вверх и вниз по Оке. Купцы торопились завезти товар, чтобы было чем торговать в период распутицы. Через месяц, а то и менее, покроется Ока льдом, тогда и судоходство встанет. Сообщение между городами и деревнями прекратится. И только когда выпадет снег да морозы превратят грязь в твердь, потянутся санные обозы. А затем по окрепшему льду санные обозы по замерзшим рекам, как по дорогам, двинутся. На Руси все деревни и города на реках стояли. И самый удобный да быстрый путь – по льду рек. Никаких тебе кочек, и заблудиться невозможно – река сама ведет. Единственная опасность – полыньи. Ну, так не зевай, купец, гляди вперед – не парит ли где промоина?

Управляющий Андрей пришел – в Вологду отпрашиваться.

– Князь! Я и так на все лето остался, осень уже. Все работы на полях закончены. Дозволь домой в Смоляниново съездить, с семьей пообщаться, подумать, что дальше делать будем.

– Спасибо за помощь, Андрей. Даже не знаю, что бы я без тебя делал. Много трудов ты приложил и смекалки проявил. За рвение сверх жалованья еще три рубля серебром даю. Конечно, можешь ехать. Только вот как? Дороги развезло.

– Э, князь! Суда-то еще ходят. Пойду на причал, подожду, подберет какое-нибудь попутное судно до Коломны, – вона сколько их плывет ноне! А там, через Москву, и до Вологды доберусь, с обозом каким.

– Тогда удачи тебе и легкой дороги. Надумаешь если в Охлопково переехать, нанимай сани и всем семейством сюда – добро пожаловать. Деньги на подъем семье твоей дам. Но только тогда и на Вологодчине хозяйство в надежные руки передай.

– Решусь переехать – сыну Павлуше передам хозяйство, он уже опыта набрался.

Я отсчитал жалованье и надбавку, и Андрей ушел. Жаль, если не надумает переехать, непросто мне будет найти здесь ему замену.

Ратники в избах между караулами-дежурствами балагурили, играли в кости, спали. Пить вино я запретил, да и Федор с Макаром сами за этим следили строго. Выгонять сейчас людей на улицу на учения – было бы слишком. В эдакую слякоть хороший хозяин собаку на двор не выгонит.

Вот в такую погоду к нам в Охлопково и забрели двое бродяг.

Ко мне прибежал, укрываясь плащом, ратник из дежурной смены, что сидел в привратной сторожке.

– Князь, там приблудились двое, просят пустить их – обогреться.

– Кто такие, не сказывали?

– Не знаю. Один в рясе, другой по виду – бродяжка. Кто их разберет, все в промокшей одежде.

– Так и быть, впусти бедолаг. Непогода на улице, и стемнеет скоро. Пусть обогреются, обсохнут, а завтра идут своей дорогой.

Сказав так, я и забыл о путниках. Мало ли их тут ходит? Если раньше, когда они, бывало, забредали, просились на ночевку в избы холопов, то теперь – тын высокий вокруг поместья, сторожка с охраной у ворот – не проберешься без спросу.

Следующий день выдался хоть и хмурый, но без дождя. Насидевшись за несколько дождливых дней в избах, холопы и ратники высыпали на улицу. Вышел на улицу и я. Глаз мой сразу выхватил две новые фигуры. Я подошел поближе. Один и вправду был в черной рясе, опоясанный веревкой. Другой – в сильно поношенной, но опрятной и чистой одежде. Но что меня удивило – так это то, что они похожи, как две монеты. Не иначе близнецы, кои встречались не часто.

Завидев меня, оба поклонились.

– Благодарствуем за кров, за пристанище, барин. Совсем вчера промокли да обессилели. Бог да воздаст тебе за милость твою.

– Невелика милость, – улыбнулся я. – Кто такие будете?

– Из-под Козельска мы. Я – Василий, а это брат мой, Михаил, расстрига.

– За что же расстрижен-то?

– Не подумай худое, барин, – он хороший человек, нет в нем окаянства. Да вот беда – удержу в выпивке не имеет, как доберется. А откель на нее деньги взять? Ну и не сдержался, видно, бес попутал, – подаяние церковное пропил, вот и осерчал епископ. Даже покаяние не помогло. Инда сам уж не может при церкви состоять – соромно ему за неуемность страсти своей пагубной.

– Куда путь-дорогу держите?

– А куда глаза глядят. Помышляем до Москвы добраться. Ноги есть – дойдем.

– Так где Козельск, а где мое поместье? Москва-то вон там! – махнул я рукой.

– Эдак мы приплутали маленько, барин, уж больно попутчики-купцы попались веселые да добрые. Только они в Рязань отвернули – нам уж совсем не по пути.

– Чем пропитание добываете?

– Добрым людям в нужде их помочь везде случай выпадет: в деревнях у вдовушек али старушек где ограду поправим, где крышу подлатаем, глядишь – и покормят.

– Два здоровых молодца, а у старушек кормитесь! Не стыдно?

– Ты нас, барин, не кори работой на помочь. Любая работа Богу угодна. Мы у тебя ничего не просим. И чужого сроду не брали, нет такого греха на душе. А коли и у тебя работа для нас какая найдется, так мы согласные остаться.

– Работа в имении всегда есть. Сейчас по осени ее меньше, а летом только успевай поворачиваться. В конюшню пойдете?

– Чем платить будешь?

– Крыша над головой, прокорм и полушка в месяц.

– Негусто.

– Так и работа немудрящая, не надорветесь.

– Ну, тогда разве до весны только.

– Согласен. Тит, поди сюда.

Ко мне подбежал мальчишка.

– Вот мой главный конюх. У него и работать будете.

Братья-близнецы переглянулись разочарованно. Под мальчишкой ходить для взрослого мужика зазорно. Однако и до Москвы далеко, а братья босиком и в одежонке легкой. Потому, подумав немного, согласились.

Брал я их временно, а получилось насовсем. Михаил оказался расторопным, но имел извечную русскую привычку, уж если добирался до вина, пил до упаду. А по жизни был веселым, зная много занятных историй, и всегда – заводилой, душой компании. Василий – полная ему противоположность: серьезен и рассудителен не по годам, трудолюбив и бережлив. За полгода, проведенных им у меня в поместье, я присмотрелся к нему и решился – назначил управляющим на место Андрея. Андрея же по прибытии его зимой вместе с семьей в Охлопково сделал тиуном княжеским. Для простого человека должность высокая. Но это я уж вперед забежал.

На Покров Пресвятой Богородицы выпал первый снежок.

Утром я выглянул в заиндевевшее по краям окно. Насколько хватал глаз, повсюду лежало снежное покрывало: на крышах изб и сараев, деревьях, кустах, дороге. Снег розовел в лучах восходящего солнца.