Онлайн книга «Сторожевой полк. Княжий суд»
|
– Слушаюсь, княже! – А тебе, Тит, мой особый наказ – сбереги Набега! Обоз тронулся и еще полчаса вытягивался из имения. Осиротели без людей деревни: не слышалось привычного кудахтанья кур, не скрипели более вороты у колодцев, не топились печи. Дивясь наступившему безмолвию, крутились у курятников в поисках пищи вороны, отгоняя любопытную сороку; осмелели воробьи – порхали ватагами над пустующими дворами и суетились близ сараев, выискивая зернышки. Неприятно было видеть, как затихли, словно от чумы вымерли, деревушки. И только в Охлопкове продолжалась жизнь: выходили на поля холопы да ратники круглосуточно несли службу, зорко наблюдая за окрестностями поместья и особливо – вглядываясь в дымку на горизонте с другой стороны Оки. Наступил июнь. Поскольку дела, не терпящие отлагательства, были завершены, я решил съездить к Василисе, боярыне соседской, взяв с собой двух ратников из русинов. Пара часов рысью, и мы – в деревне Окунево, у Куракиной. Сразу бросилось в глаза, что от былого пепелища и следа не осталось. Плотники ставили венцы из свежеошкуренных бревен, продолжая постройку новых боярских хором. Завидела меня Василиса, вышла навстречу. – Ой, князюшко! Рада видеть! – поклонилась в пояс. Я спешился и подошел к боярыне. – Как здравствуешь, Василиса? Вижу, спорятся дела! Боярыня обвела рукою новостройку: – Вот, с Божьей помощью дом новый ставлю, еще краше прежнего будет! Приедешь на новоселье? – скользнула она по мне озорным взглядом. Мне кажется, я немного смутился и покраснел. Мое невольное волнение не осталось незамеченным. Боярыня сделала всего-то один шажок навстречу, а сердцу вдруг отчего-то стало тесно в груди. – А как же, боярыня, пригласишь – непременно буду, меда хмельного отопью, – ответил я с легким поклоном. Поговорили, побалагурили. – Боярыня, давай в сторонку отойдем, дело у меня к тебе важное. – Я тут по соседству – временно – в избе расположилась, пока дом ладят. Может, туда и пройдем, коли дело тайное? – Пойдем, – согласился я. Зайдя в избу, Василиса отправила прислугу на улицу: – Идите, отдохните покамест. Мне с князем дела решать надобно. Сама уселась на лавку, рукой подбородок подперла: – Слушаю, князь. – Что ты все заладила: «князь» да «князь»! Али забыла, что меня Георгием звать? – Не забыла, князь! Ой, прости, Георгий. – Ты вот что, соседушка… Погоди со стройкой-то. – Это что же так? – изумилась она. – К зиме хочу в новые хоромы перейти, тесно мне здесь ютиться. – Василиса обвела глазами избу. – Не хочу панику поднимать раньше времени, Василиса. Однако же подозрения есть, что татары снова напасть могут. – Ты же лихо их побил, Георгий! – беспечно махнула рукой боярыня. – И еще побьешь. – Ее глаза были полны восхищения. – Те татары, что были, так – банда мелкая. А ноне, поговаривают, силы большие собираются. Если их пограничники не удержат и они на Москву пойдут – как раз их путь через Коломну будет, стало быть, и через наши поместья. – Ох, беда-то какая! Василиса по-бабьи прикрыла рот ладошкой. – Что же мне теперь делать? – вопрошающе смотрела она на меня. – Отсеялась? – А то как же! – Собирайся сама, холопов – на подводы и уходи. Есть где пересидеть лихое время? – Сестра под Ярославлем замужем за боярином Замайским. К ней подамся. Думаю, не выгонит сродственницу. – Вот и славно. Только молчок, никому из холопов ни слова, чтобы паника не поднялась. – А сестре? Я передернул плечами. – У тебя ведь пожар был? Боярыня кивнула очевидному для нее, силясь понять, куда я клоню. – Вот и скажи сестре: деревня вся сгорела, жить негде. Пока, мол, плотники избы ставят, пусть приютит на время. – А что, так и скажу. Ох, князь, как же благодарна я тебе – упредил о беде. Надежный ты, мне бы мужа такого! – Женатый я, Василиса, – ответил я тихо, глядя ей прямо в глаза. Бедняжка! Смутившись, она растерянно посмотрела по сторонам, глаза наполнились влагой, на лице вспыхнул румянец, губы задрожали. Боярыня качнулась и, не подхвати я ее за талию, упала бы без чувств. Руки ее внезапно обвили мою шею. От соприкосновения с пышной грудью и выступающим животиком по телу моему пошла волна тепла, нестерпимо заныло внизу. – Ну что ты, что ты, Василисушка… – Прости… прости… прости… – шептала она, пряча голову за моим плечом. Не без труда – боярыня была тяжела – я подхватил ее на руки, чтобы отнести на постель. «Пусть полежит, успокоится, непросто ей без мужского плеча», – с сочувствием думал я, склонившись над лицом Василисы. Я отвел в сторону спадавший на лицо локон. Глаза ее были закрыты, но веки вздрагивали, ноздри расширились, выдавая разгоравшуюся страсть. – Все будет хорошо, голубушка, – успокаивал я боярыню, поправляя плащ и намереваясь откланяться. Василиса приоткрыла глаза и посмотрела на меня. О боже! В ее ожидающем взгляде было столько грусти, покорности и в то же время безнадежности своего положения, что у меня перехватило дыхание: она поняла, что я сейчас уйду. Превозмогая себя, боярыня молча, в отчаянии, протянула руки, пытаясь что-то прошептать. Не находя во мне признаков ответа, она уронила руки, по щекам полились слезы. Василиса закрыла лицо руками, безуспешно пытаясь справиться с прорывающимся рыданием. Видеть это было выше моих сил! Я подошел к окну, задернул занавеску, проверил затвор на двери и, на ходу сбрасывая плащ, подошел к Василисе. «…Да кто же выдумал столько застежек», – сердился я. Три, две, последняя… Я притронулся к упругим, покачивающимся грудям Василисы, из груди ее вырвался стон. Дальше все происходило как в угаре. Жаркая и ненасытная в любви оказалась боярыня, истосковавшаяся по мужской ласке. И то сказать, управлять поместьем – мужская доля, здесь твердая рука и воля потребны. Хоть и удавалось боярыне с хозяйством управляться, да все равно ласки хотелось, опоры твердой. …Мы посидели, приводя в порядок дыхание. – Прощай, князь, не знаю, свидимся ли боле. Коли татары нападут, как оно повернется? Знамо дело – государь на службу в ополчение тебя призовет, а и сам в имении не усидишь. Ты за чужими спинами отсиживаться не станешь. А удача в бою – девка переменчивая, тебе ли не знать этого. Василиса впилась в губы мои и жарко поцеловала. |